Геннадий Марченко - Музыкант (дилогия)

– Ничего не путаете, вот только мероприятие хотелось бы сделать международным, с привлечением ведущих британских артистов. У меня есть задумка посвятить его памяти арктических конвоев, чьи грузы в Великую Отечественную оказали существенную помощь СССР.

– Да-да, о конвоях я много читал, в том числе книгу Алистера Маклина «Корабль Его Величества „Улисс“». Соглашусь, северные конвои принесли немало пользы, но и стоили жизни многим английским морякам.

– Так вот, этот фестиваль по идее должен заинтересовать и наших, и англичан. Такая своего рода международная акция сплочения двух народов на почве военной истории в память о погибших моряках. Представляете – Магомаев, Кобзон, «The Beatles» на одной сцене… И все происходит на заполненной до отказа Дворцовой площади Санкт… Простите, Ленинграда.

– Почему именно Ленинград?

– Архангельск и Мурманск, согласитесь, еще не доросли до таких грандиозных фестивалей, хотя я бы лично с удовольствием сделал такой подарок жителям северных городов. А вот находящийся чуть южнее Ленинград – самое то. Культурная столица Советского Союза, практически на Балтийском море, к морякам имеет непосредственное отношение. И обязательно нужно будет пригласить ветеранов – английских моряков в первую очередь, а то они жалуются, что власти об их подвиге совсем не помнят.

– Соглашусь, в ваших словах есть логика. Но, даже если я уговорю того же Джеймса Вильсона, где гарантия, что сами английские музыканты захотят ехать в Советский Союз?

– Уверяю вас, Александр Алексеевич, многие захотят. Например, те же «The Beatles», во всяком случае, их лидер Джон Леннон лично мне высказывал намерение приехать в Советский Союз с концертами. А я со своей стороны попробую дозвониться до Екатерины Алексеевны и попросить ее заняться организацией фестиваля в Ленинграде. Ориентировочно хотелось бы провести его в отрезке после окончания чемпионата Англии и до старта чемпионата мира.

– Ладно, я не против, но учтите, что прежде, чем я обращусь к премьер-министру Великобритании, мне еще нужно будет согласовать свои действия с моим непосредственным руководством – министром иностранных дел СССР, которому, в свою очередь, придется тоже согласовывать…

– Это я все прекрасно понимаю, никуда от этого не денешься, Фурцева тоже будет звонить вышестоящему руководству, раз уж эта акция затрагивает вопросы международной политики. Будем верить в лучшее, Александр Алексеевич.

Тем же вечером я распечатал оба письма – от мамы и Лисенка, которые мне еще в театре за кулисами передал Федулов, избавив меня от необходимости посещения консульства.

Мать помимо прочего писала, что в последнее время дед себя чувствует не очень, положили в больницу, где она работала медсестрой, с диагнозом – атеросклероз. Лисенок, в свою очередь, информировала, как проходит беременность, и несколько абзацев отвела рассказу про повторную премьеру мюзикла «Notre-Dame de Paris», состоявшуюся в канун Нового года. Ленка как честный человек ходила по билету. Хотела попасть на премьеру, но не удалось – давка за билетами была жуткая. Еще задолго до премьеры слух о необычном мюзикле будоражил театральную Москву, так что в кассу сразу же выстроились длиннющие очереди. Да и на второй показ, состоявшийся через два дня, билет она достала только благодаря звонку Блантеру. Тот хотел ее вовсе провести бесплатно, но Ленка настояла на приобретении билета, благо что денег перед отъездом я ей оставил достаточно. А если точно, то три тысячи советских рублей. Матвей Исаакович подсуетился и выбил ей место во втором ряду, хоть и не по центру – там сидели представители Мосгорисполкома. Они, как ни странно, на премьеру тоже не попали, потому что на первом показе «блатные» места были заняты семейством Шелепиных и Фурцевой с дочерью и внучкой.

Впечатления от «Notre-Dame de Paris» у моей жены остались самые восторженные. Писала, что Адель в роли цыганки Эсмеральды выглядела великолепно. Впрочем, и остальные артисты не подкачали, особенно ей понравился Магомаев в роли Фролло. Гляди-ка, а на моей свадьбе Блантер не обмолвился, что задействовал Муслима. Хотя мы тогда не особо много успели поговорить. Что ж, хочется верить, что мюзиклу уготована долгая и счастливая жизнь.

А между тем, зная, что мой новый партнер по «Челси» – большой любитель почаевничать, затащил его как-то «Aldridge tea», похвалиться, где можно приобрести весьма хороший чай за весьма хорошую цену. Теперь у нас уже получились посиделки за чашкой чая на троих, хозяин заведения с удовольствием обратил свое внимание на еще одного слушателя, по новой принявшись пересказывать свою насыщенную событиями биографию. Поскольку мне слушать то же самое в уже который раз было неинтересно, я потягивал чай с овсяными печеньями и пялился в свежий номер «The Sun».

Валера же слушал с интересом в меру своего понимания английского и с разрешения мистера Олдриджа потягивал трубку. Что уж скрывать, не только британские, но и советские футболисты даже уровня сборной дымили через одного, и Воронин не был исключением. В Лондоне чуть ли не в первый же день он тут же отправился искать табачный магазин, чтобы затариться блоки сигаретами, которые в СССР можно было приобрести разве что в «Березке». Но, как мне позже рассказывал, увидел целую стену, отведенную под курительные трубки, и решил купить одну. Мол, всегда нравилось смотреть, как люди курят трубки, но ритм жизни футболиста тяготел к более мобильным сигаретам. А ту решил все же попробовать. Понравилось. И теперь он с трубкой не расставался, хотя для солидности ему явно не хватало живота а-ля Черчилль.

– Мистер Олдридж, – невежливо прервал я словоизлияния старика, – вы, конечно, не в курсе, но я и мои друзья планируем весной, ориентировочно в мае, организовать в Ленинграде музыкальный фестиваль, посвященный арктическим конвоям. И в планах пригласить на него английских моряков, тех, кто водил эти самые конвои. Согласились бы приехать на несколько дней в Советский Союз?

– Я?! Боже, сынок, ты меня просто огорошил, – растерянно пробормотал Олдридж. – Да конечно же, я с огромным удовольствием…

– Тогда я по мере сил постараюсь держать на контроле списки тех, кого отправят на фестиваль. А вы подумайте, на кого можно оставить магазин на время вашего отсутствия. Либо закрыть его вовсе на несколько дней…

– Так у меня есть же помощник, мой рассыльный! Санни всего 15 лет, но он весьма проворный малый, и я ему полностью доверяю. Думаю, он не откажется подменить меня на пару дней, хотя с разъездами по Лондону на это время ему придется повременить.

– Что ж, мистер Олдридж, я искренне надеюсь, что увижу вас на Дворцовой площади Ленинграда. Если, повторюсь, все пройдет как задумано.