В этот вечер сквозь фоновые шумы вдруг прорвалось неожиданное слово: «Булвертон».
Ник потянулся к приемнику, но еще прежде, чем он успел прибавить громкость, из динамика прозвучали невероятные, оглушающие слова: «…тихий приморский городок подвергся полному опустошению…»
Дальнейшее он слушал на полной громкости; по словам диктора, в центре города взбесился, иначе не скажешь, некий вооруженный человек, он стреляет в любого, кто попадается ему на глаза, в каждую едущую машину. Ситуация остается неопределенной: полиция все еще не может ни разоружить убийцу, ни пресечь его действия, неизвестно даже то, где он сейчас находится. Количество убитых оценивается как большое. Дальнейшие новости будут сообщаться по мере поступления. Тем временем населению настоятельно рекомендуется не посещать Булвертон и пользоваться объездными дорогами.
Затем другой ведущий пустился в длинные и явно неподготовленные рассуждения о том, достаточно ли строго контролируется в Англии продажа оружия, о полном запрете едва ли не всех разновидностей огнестрельного оружия, о том, как лоббисты стрелковых и охотничьих клубов пытались, но не смогли внести в закон смягчающие поправки и о безуспешных попытках обжаловать его в Европейском суде. Далее в эфир вывели корреспондентку Би-би-си, «находящуюся на месте событий». В действительности она звонила из Гастингса, что в нескольких милях от Булвертона, и при всей театральной проникновенности своего голоса мало что имела добавить. По ее мнению, количество жертв измерялось двузначным числом; судя по всему, погибли и несколько полицейских. Ведущий спросил, есть ли среди пострадавших дети, на что корреспондентка ответила, что таких сведений не поступало.
Затем пошла положенная для этого времени информация о дорожном движении, но и над ней нависала тень Булвертона. Водителям настоятельно рекомендовалось не пользоваться участком дороги А259 между Гастингсом и Истбурном и вообще, до специального извещения, держаться от этих мест подальше. Все въезды в Булвертон были наглухо перекрыты. В ближайшее время, сказал диктор, поступит дальнейшая информация.
Все это время Ник так и двигался в медленном из-за часа пик дорожном потоке, уставив пустой, бессмысленный взгляд в багажник едущей впереди машины. Все, что он делал, он делал механически, откладывая эмоции до момента, когда станет окончательно ясно: то, что он сейчас слышит, — правда. Ведущий заговорил о чем-то другом, и тогда он вынул из бардачка мобильник и набрал номер родителей. После короткой, как бывает при сотовом соединении, паузы последовала серия длинных безответных гудков.
Он дал отбой и набрал номер снова — на случай, если в тот раз была какая-нибудь ошибка. Ответа как не было, так и не было.
Это могло значить все, что угодно. То, что родителей нет дома и вообще в гостинице, могло объясняться вполне будничной причиной: они довольно часто ездили в Бексхилл или Истбурн за всякими мелкими покупками, эти вылазки были таким обычным делом, что Ник редко когда звонил с работы или из машины. С другой стороны, к этому времени им бы давно пора вернуться. Но они могли и просто выйти куда-нибудь излома. Или он все-таки неверно набрал номер. Ник подождал очередной остановки на красный и начал медленно, с предельным вниманием нажимать кнопки мобильника. Длинные, заунывные гудки.
Фантазия Ника словно сорвалась с привязи, рисуя самые страшные картины. Они могли услышать стрельбу и броситься к окну посмотреть, — или, что еще хуже, выбежать на улицу — и оказаться под градом пуль. Отец ведь всегда во все вмешивается, нет чтобы здраво оценить опасность и держаться от греха подальше.
Все это было дико, невероятно. Ведь всякие ужасы, о которых говорят по радио, имеют обыкновение происходить с другими людьми, во всяких таких местах, где ты никогда не бывал, а если и бывал, то все равно тебя они никак не касаются. Первое же нарушение этих хрупких надуманных правил оставляет тебя эмоционально незащищенным.
Ник не мог поверить, что это случилось в маленьком скучном городке, где он родился и вырос, где живут десятки и сотни его знакомых. Ему в голову не вмещалось, что этот кошмар происходит прямо сейчас, что ему, как и многим другим людям, придется теперь жить с этим кошмаром, что он уже стал одним из пострадавших, пусть даже и косвенно.
Радиопрограмму прервали снова, ради телефонного звонка из района разворачивающейся трагедии. Звонил некий полицейский чин, но тут же выяснилось, что и он звонит не с места событий, не из Булвертона. Было ясно, что стрельба в Булвертоне становится главной, если не единственной, темой новостей. Мало-помалу репортерская служба Би-би-си сориентировалась в происходящем, информация пошла более внятная, а оттого и более устрашающая.
Ник переключился на другую станцию, затем на третью, четвертую в иррациональной надежде услышать что-нибудь еще, что-нибудь лучшее, что-нибудь, что смягчит потрясение. Само собой, тут же выяснилось, что внимание всех лондонских и общенациональных станций сосредоточено на Булвертоне. Судя по всему, они передавали репортажи о различных стадиях, по сути, одного и того же происшествия. Ник вернулся на Би-би-си; все это время он вел машину рефлекторно, почти не видя дороги и не осознавая своих действий. Он догадывался, что водители других машин тоже слушают сейчас новости, но почти для каждого из них это нечто далекое, происходящее в городе, о котором они едва слышали. На их лицах не было и следа эмоций. Да слушают ли они? Или нет, а он единственный, кого все это интересует? Все вокруг стало нереальным, нереальность накатывала тяжелыми маслянистыми волнами.
Ник жил сейчас в Лондоне, один, но у него была подружка по имени Джоди Куэннел. Они с Джоди встречались каждый уик-энд и изредка по будням. На тот злосчастный вечер у них было условлено встретиться, вместе поужинать и выпить, он хотел бы связаться с ней, но не мог. В этот момент Джоди тоже ехала с работы домой, а мобильника у нее не было. Нужно будет позвонить ей позднее. Ник отвлекся на несколько секунд, воображая разговор с Джоди, но затем его мысли вернулись к тихим улочкам родного города и к тому, что вот прямо сейчас в людей, среди которых наверняка есть и его знакомые, стреляет какой-то маньяк.
В конце концов Ник добрался до развязки Хангар-лейн, где Северная окружная пересекает А40. Сделав левый поворот, он направился на юг, однако и тут шоссе было забито. Он пытался продумать все наперед, разобраться, как лучше проехать из этого района Лондона на побережье, поближе к Бексхиллу, но радио все время его отвлекало. В общем-то, он ездил туда десятки раз, но, как правило, выезжал попозже, когда движение не такое плотное. Было нетрудно себе представить, что творится сейчас на М25. Ездить в таких условиях чистая мука, а он и так был на грани нервного срыва.
