— Скип, лови!
— Уже, — Дуй успел ухватить голову архитектора, сбитую неловким движением Уй-Диболома, за косичку, и втянул обратно. — Не торчи, где попало.
Зрелище, открывшееся хозяевам "Стандарта", действительно впечатляло. Казалось, кто-то гигантским пыльным ластиком стирает с лица города даже не дома, а целые улицы и переулки, хотя, конечно, сначала падали здания, а потом на их месте образовывалась туча пыли.
И туча эта неуклонно приближалась к конторе Диболомов.
— Вот сейчас и посмотрим, чьи проекты надежнее, — весело крикнул Уй, потому что иначе его уже никто бы не услышал.
Ваз-Газижока продолжал с ужасом вглядываться в катаклизм. Он все надеялся, что волна разрушений минует его детище, но вот пала Ложа Мудрости, вот рухнул Дворец Чревоугодия, а за ними и Архитектурная Контора.
Досмотреть катастрофу ему не дали: Дуй бесцеремонно сбросил голову на пол, а Уй захлопнул ставни, а за ними и оконные рамы.
— …? — предложил сквозь грохот Скип.
— …, - согласился Уй.
Дуй достал из шкафчика бутылку, и в невыносимом грохоте наполнил три стакана чем-то прозрачным.
— …!
— …!
— Да пошли вы! — ответил мучителям разорившийся архитектор, и едва не поперхнулся влитым в горло перебродившим экстрактом борзянки.
В этот момент контора Диболомов дрогнула, и сквозь ставни и рамы в комнату ввалилась, истошно вопя и размахивая руками: "Нужно планировать, планировать!..", сикараська.
— А теперь — за планирование! — провозгласил Дуй.
В рот архитектору влилась новая порция.
Со всего маху Лой-Быканах врезался в "Заведение", мимо которого собирался планировать. Так как задние толчковые у философа оказались чересчур сильными, удар получился что надо, и "Заведение", конус, стоящий на вершине, начало быстро заваливаться на бок. Жажда жизни заставила Лой-Быканаха активней шевелить конечностями, и он побежал по вертикальной стене, которая с каждой секундой становилась все горизонтальней.
Разгон вновь получился не хилый, и следующим прыжком эксцентрик перепрыгнул на "Приют усталой сикараськи", но, почувствовав, что и эта поверхность неустойчива, сиганул на соседний жилой дом. Тот оказался круглым и покатился; в поисках твердой опоры философ достиг "Башни Разговенья", которую обрушил на спиралевидные "Офисы и Бухгалтерии", с которых в панике перепрыгнул на "Торчальню", та опрокинулась на "Горсовет", а "Горсовет" на Ложу Многих Знаний, Ложа потянула за собой "Веселых сикарасек", "Сикараськи" на излете зацепили колоннаду "Чертога Держателей Неба", посвященного Патриархам… город рушился на глазах.
А на гребне этой волны разрушений мчался, боясь остановиться, Лой-Быканах.
В голове его при этом вертелись самые что ни на есть философские мысли. Они пришли разрушить мое жилище, а вместо этого я разрушаю их дома, рассуждал он, активно перебирая лапами.
— Что, умираешь? — в клубах пыли рядом с эксцентриком мчался Патриарх.
— Нет, выживаю… — и вдруг обнаружил, что никакой опоры, даже качающейся, под ногами нет, и притормозить или поменять вектор движения уже не представляется возможным.
— Нужно планировать, планировать! — закричал Лой-Быканах, в тщетных попытках ухватиться за воздух размахивая руками.
И врезался в ставни какого-то приземистого строения, все еще заставляя себя планировать. Вслед за ним, больно ударив по заднице, влетел огромный каменный блок.
— А теперь — за планирование! — сказал кто-то в наступившей тишине.
Едва пыль улеглась, Лой-Быканах открыл сначала левый глаз, потом правый, потом спросил:
— К вам можно?
Хозяева ничего не ответили. Они протянули гостю стакан с прозрачной жидкостью. Пахло перебродившими балданаками.
— Я в завязке, — отказался философ.
— Уй, — представился один.
— Дуй. Но можно и Скип, — шаркнул ножкой другой.
— Ваз, — непонятная круглая штука на столе оказалась говорящей. — Газижока.
— Лой. — Эксцентрик задумался. — Можно Быканах.
Все вчетвером выглянули наружу.
С неба полилась вода.
— Это очень кстати, — ловя на ладонь капельки влаги, заметил Дуй.
— Пыль прибьет, — согласился Уй.
Возле конторы "Стандарт" начали кучковаться сикараськи. Всех волновал один вопрос: почему этот дом не рухнул?
— Сие есть катастрофа! — говорил первый.
— Сие есть беда! — возражал второй.
Третий лишь качал головой.
— Что-то не так? — первый со вторым приготовились скандалить.
— Сие есть феномен, тайна! — третий воздел перст к небу.
— Но ведь и беда!..
— И катастрофа…
Но третий лишь рукой махнул.
Трое мудрецов-теоретиков сидели на краю бескрайнего водного массива, имени которому никто не мог дать. Массив образовался недавно, после событий, о сути которых и шел спор.
Произошло же следующее: некоторое время назад из ниоткуда, а если быть точнее — с неба, перед неким мудрецом-теоретиком, обитавшем в полной и добровольной изоляции на Краю Света, упала колоссальных размеров штуковина. Раздалось оглушительное крак, Край Света не выдержал давления и лопнул. Взрывной волной теоретика отбросило к скалам, и настолько удачно, что от удара отвалились голова и задница. Пока все это выросло по новой, оказалось, что не только у туловища отрасли недостающие части, но и у недостающих частей выросло все остальное. Так и образовалось три мудреца вместо одного.
Все бы ничего, но Край Света бесследно исчез, и на его месте образовалась безымянная водная гладь. Именно это и волновало сейчас мудрецов.
Устав от бесплодных споров с глупыми оппонентами, третий принялся считать время, которое потратила его голова, чтобы вырастить тело.
Гын-Рытркыну повезло — перед головой время от времени пробегали всякие мелкие сикараськи, которых он по мере возможности поедал, поэтому за десять дней — это этап — отрастил худую шею, за два этапа — еще и руку, благодаря которой ловить сикарасек было сподручнее. Меньше чем за период — это пять этапов — получился совершенно новенький Гын-Рытркын. И еще двое, как оказалось. Кстати, а как их зовут?
— Эй, вы двое! Как вас там?
Мудрецы встали с прибрежных валунов и побрели к Гын-Рытркыну.
— Звать вас как, спрашиваю?
Некоторое время те непонимающим взглядом сверлили оппонента, а потом уточнили:
— Нас?
— Не меня же, — рассердился Гын-Рытркын. — Вроде плоть от плоти, а такие дураки…
Мудрецы надулись.
— Значит, никак не зовут, — понял носитель оригинальной головы.
— Дын-Рытркын, — выпалил первый.
