— Абонент не отвечает или временно недоступен… — пояснил приятный женский голос в динамике аппарата.
Лис вздрогнул от неожиданности и поспешно сбросил вызов.
— Ворон, — он рискнул обратиться к брату и осёкся.
Горячий взгляд глубоко вонзился в бледное, но живое лицо близнеца.
— Дышит, — выговорил юноша.
Как реагировать на открытие, он пока не знал. Но отчётливо слышал теперь, что воздух равномерно поступает в лёгкие Тура и два сердца медленно, но чётко, отсчитывают привычный ритм.
Тур вздрогнул и глубоко вздохнул. Ворон сжал руку брата и прикрыл глаза. Тур непонимающе огляделся, ибо не испытал печально знакомых ощущений после возвращения информации в материальную ипостась.
— Что ты сделал, близняшка? — прошептал он.
Ворон устало осел, подтянул к груди колено и таким образом устроился на полу перед братом.
— Помнишь гадюку вчера на берегу? — откликнулся он и, прищурясь, посмотрел на Тура снизу вверх. — Она обвила наши запястья, и я ощутил твоё тепло на руке, как своё в глазах. Сейчас возникла хорошая идея. Эксперимент увенчался успехом.
— Ты жил за двоих! — ахнул Лис. Восторгу его не было границ. — Ворон!
— Да, малыш, — коротко подтвердил старший брат и обратился к близнецу. — Как себя чувствуешь?
— Как нас обоих, — ответил Тур. — Пора заняться делом.
Он легко встал из кресла и протянул Ворону руку.
— Я видел Марину Николаевну только внутри помещения, — предупредил Лис.
— Мы видели всё, что требуется, — успокоил его Ворон.
План действий, который Тур и Ворон представили младшему брату, казался безупречен. Место, где держали заложницу, представляло собой строящийся коттедж на правом берегу Тверцы. Дорога туда заняла бы сорок-пятьдесят минут: сначала по трассе Москва-Петербург, а затем, согласно карте, по вполне приличному шоссе. Рядом с частными владениями располагалась небольшая деревня. Следовательно, стрельба и шум были не выгодны похитителям. Ограда вокруг строительства выглядела хлипкой, что позволяло с лёгкостью проникнуть на чужую территорию. Помещение, служившее тюремной камерой, напоминало комнату для рабочих и располагалось на первом этаже. Тур, изучивший строение более детально, нежели Ворон, утверждал, что каптёрка является частью большого гаража и отгорожена от него лишь грубыми досками. Кроме Марины в доме находились долговязый парень лет тридцати, которого Лис видел глазами братьев, и, по словам Ворона, ещё один тип уголовной наружности.
— А что если к вечеру прикатит ещё кто-нибудь? — осторожно уточнил Лис, выслушав оптимистический прогноз по поводу беспроблемной разборки с охраной.
— Значит, нейтрализуем чуть больше народу, — пожал плечами Ворон.
— А если?..
— Лис, средь бела дня вламываться в уголовный притон разумно на БТР в сопровождении отряда омоновцев, — перебил Тур. — В нашем случае допустимо только тихое тайное проникновение под прикрытием реки и ночи.
— Какой реки? — ахнул юноша.
— Реки Тверцы, — пояснил Ворон. — Заедем на левый берег через Кулицкую и Рагодино. Мы были там на пикнике с Мариной. Помнишь? Оставим машину в лесу, переправимся через реку вброд до острова, затем вплавь, заберём Марину и тем же ходом назад. Пусть гоняются по шоссе за призраками. Мы будем уже с другой стороны.
— Братцы, — Лис страдальчески посмотрел на братьев, — давайте и я с вами, а? Останусь в машине для страховки.
— А Оля? И последняя угроза Пятницы? — напомнил Тур. — Ты можешь предположить наверняка, на кого она направит удар, чтобы мы возненавидели белый свет?
— Кроме того, за нашим домом наверняка следят, — вставил Ворон. — Наш отъезд прикроет Дед, а ваша с Олей задача — делать вид, будто тут кипит бурная деятельность.
Несмотря на кропотливые приготовления к дерзкой операции, время тащилось до безобразия медленно. «Как в Переходе», — подумал Лис, наблюдавший за Вороном, который битый час копался в капоте «шестёрки». Полозовы решили задействовать «Жигули», ибо посчитали БМВ слишком узнаваемым и слишком приметным на деревенских дорогах.
Оля тем временем молча помогала Туру собирать аптечку. Стерильные пакеты, обезболивающее, упаковку шприцов и прочие инструменты она пережила тихим вздохом. Но когда доктор Полозов достал из шкафа коробку с ампулами и отложил несколько штук, рискнула спросить.
— Реланиум? Всеволод Васильевич, а это зачем?
— На всякий случай. Освобождённые заложники, бывает, неадекватно оценивают обстановку.
— Но реланиум — сильное успокоительное.
— Именно, коллега. Мне не понравилось состояние Марины Николаевны, когда я… видел её утром. Трудно объяснить столь глубокий шок.
Оля опустила глаза.
— Когда я была девчонкой, со мной такой случай произошёл, — начала она. — Мы с папой в лесу играли в прятки. И я забралась на старое дерево. Он меня нашёл, конечно, а я разыгралась и полезла выше. Он мне снизу кричал, а я даже не поняла, что он перепугался. А потом он сказал в сердцах: ты как кавалерийская лошадь — знать не знаешь, куда несёшься. В его представлении я двадцать раз грохнуться могла, хотя сама этого не заметила. А взрослый лучше чувствует опасность, иногда даже преувеличивает её. Мне кажется, с Мариной Николаевной так и получилось. Она ведь не только за себя боится, но и за вас и за Владимира Васильевича.
Тур не мог не улыбнуться, окружённый столь заботливой рассудительностью.
— Надеюсь, ты права, Оля, — он посмотрел в пустоту, будто хотел разглядеть что-то сквозь реальное и информационное пространство, и добавил еле слышно. — Надеюсь.
* * *
За глухой завесой дождевых туч едва-едва проглядывал тонкий отблеск убывающей луны. Мгла перемешала тени кустарника, высокой травы, кривых одиночек-сосен и людей, бесшумно взбиравшихся на береговой склон.
Бери правее, — движением тела предупредил Ворон.
Влажная взвесь, окружавшая притаившихся лазутчиков, превратилась в мелкий сыпучий дождь. Тур посмотрел на небо с благодарностью: очень кстати.
К забору подобрались ползком. Ворон достал из-за ремня монтажку и быстро оторвал от каркаса две кривые доски. Брат выпрямил четыре пальца. Ворон повёл бровью: зачем? Губы Тура шевельнулись: «Марина». Ворон кивнул и возобновил операцию.
За оградой начиналась настоящая строительная площадка. Битый кирпич, свалка горбыля, месиво из глины и песка, кучи мусора — всё норовило так или иначе подвернуться под ноги, заскрипеть, шаркнуть и завизжать. Ворон с силой зажмурился, однако видеть в темноте лучше не стал. Более того, едва не налетел на грабли, забытые возле глухой кирпичной стены. Придержав рукой прыткий инструмент, он попробовал на прочность кирпичи и отрицательно поморщился. Гараж построили капитально.
