Дмитрий Бочарник - Звёзда II

Возвращаясь поздним вечером по затихавшим извилистым и полутемным улочкам в свою гостиницу, Александр отметил низкую активность местной полиции — такого в Московске просто быть не могло: шум, гам, смех, групки явно находившихся под кайфом или градусом людей, непристойные выражения и словечки. Он знал из информпрессрелизов о сложностях, обычных для городков такого уровня, но уже давно в России никто не занимался в этих областях благотворительностью — по истечении определённого срока, отпущенного обществом на устранение недостатков, представителей всех ветвей власти просто сменяли и жестоко, а не жёстко наказывали.

Конечно, это не было полномасштабным выходом, но и без этого трудно было обойтись. Россияне впервые освоили Закон Триады, требовавший от каждого члена общества высочайшего профессионализма в Добре, Зле и Равновесии. Принцип равновесия предусматривал возможность и обязательность жестоких репрессий, если стандартные средства Добра не могли переломить ситуацию в её корне в сторону позитива. Поэтому в России можно было увидеть то, что было привычно для самых низкоуровневых сообществ планеты в далеком прошлом и увидеть то, что отличало самые утончённые и глубокие культурные сообщества на протяжении всей истории человечества.

Приученные сохранять равновесие и спокойствие, россияне теперь умели воплощать равновесие и спокойствие в окружающей их среде и не реагировать слишком жёстко на ситуации, где подобная жёсткость не требовалась. Поэтому классическим пожеланием стало «успехов и спокойствия» — неспокойными на протяжении тысячелетий были и злодеи и ангелы, но только после Веков дисциплины выросло первое поколение людей Триады — профессионалов во всех трёх областях. Со стороны внешне спокойные и несколько безучастные, новые люди могли в любой момент отпустить тормоза и вспыхнуть, заняв свое место на Тёмной или на Светлой стороне. Без умения справляться с тройной структурой человеческой личности, уже давно именовавшейся пограничной, человечество серьёзно рисковало подпасть под внешнее управление недалёких личностей или пасть под ударами Империи машин.

Совершенно неожиданно Александр увидел Лену в компании подростков лет пятнадцати. Что было делать девятилетней девочке в компании переростков, он определить не успел, его поразил громкий голос Лены и её сленг, неотличимый от знакомой Александру по информисточникам откровенной уголовной фени. Она уже была выпивши… Что могло последовать за этим — было хорошо известно — её сотоварищи не скрывали своих грязных намерений, но и Лена не особо защищалась… Скрывшись в полутьме арки межквартального проезда, Александр наблюдал и ждал развязки. Появляться эффектно и неожиданно, расшвыривать подростков приёмами БТО (бестравматической обороны) и вызывать дешёвое восхищение Лены ему не хотелось. Он продолжал ждать, наблюдать и запоминать каждую деталь. Тем временем компания увлекла Лену в какой-то грязный подвал и не появлялась оттуда часа два.

Всё это время Александр терпеливо ждал, мысленно просматривая окружавшие район проезды и проходы. Наконец Лена появилась одна, она шла пошатываясь и нетвёрдо ступая. Определив, что она была не только под градусом, но и под кайфом, Александр понял, что его неделя пребывания здесь может превратиться в сущий кошмар на улице Вязов.

Он не стал нарушать своей невидимости и проводил Лену взглядом до того момента, когда она скрылась за поворотом. После этого он вернулся в свой гостиничный номер, принял душ и лег спать, стараясь не пускать в душу и сердце то, что он незадолго до этого увидел и понял… Ему показалось, что в неделе пребывания нет необходимости и, перед тем, как забыться, он отметил в календаре трёхдневный срок. Сознание снова перегрузило все увиденное, услышанное и почувствованное в подсознание и занялось рутинной работой. Иванов забылся.

Проснувшись в пять утра, он принял душ и позавтракал в номере, не спускаясь в столовую, работавшую только с шести часов. Сегодня он запланировал выехать в Криницу, в центр отдыха. Теперь, после случившегося ему необходимо было сменить представление об этом месте, удалить из памяти и сердца зовущие положительные моменты, связанные с Леной. Собравшись, он вернул ключ портье и предупредив, что вернётся, возможно, только через двое суток, сел в прибывший по предварительно сделанному заказу мобиль, доставивший его на вокзал.

Криница была городом намного меньшим, чем тот, в котором обитала Лена. Прибыв на вокзал, Александр нашёл остановку пассбуса и на нём, устроившись у задней стенки в мягком кресле, добрался до конечной остановки — загородного центра отдыха «Приречье». Остановившись в гостинице центра, он вошёл на территорию и отправился бродить по обводной дороге, укрытой с боков могучими стволами старых деревьев и множеством стенок из старых кустарников. Здесь он ничем не выделялся среди многочисленных отдыхающих.

Теперь он был здесь только кратковременным пришельцем и это снимало с него множество обязанностей. Он посетил клуб, столовую, посидел на берегу озера, прошёл по лесу на берег реки — на дикий пляж Центра. Все это время он хранил полное молчание и думал.

В его душе яростно боролись два начала — гуманность и жёсткость. Гуманность требовала закрыть глаза на увиденное в городе вечером и посчитать это досадным недоразумением. В конце концов Елена Соколова не знала о слежке, равно как и о том, что Александр находится в нескольких десятках шагов. Жёсткость требовала немедленно начать грубую и безжалостную процедуру кардинального разрыва — подобное происшествие полностью подтверждало слова отца Александра Иванова и более того — будучи наглядным, ставило жирнейший крест на возможности каких либо дальнейших высокоуровневых отношений. Стоявшее в стороне от спорящих начал третье начало — первой любви — молчало и укоризненно жгло сердце Александра. Оно ничего не говорило и ничего не навязывало, давая возможность самостоятельно принять очень нелёгкое решение. Мозг Иванова упрямо раскладывал веером на экранах памяти варианты действий, выстраивая комбинации и указывая на всё новые и новые направления. Теперь Закон Триады заработал для Александра едва ли не в полную силу и впервые поставил молодого человека перед проблемой осуществления одного из самых важных Выборов в жизни. Никто из землян и не надеялся на то, что выбор можно делать всегда за секунду, а потому люди давно привыкли обдумывать любые варианты в деталях, пользуясь разумом и сердцем как двумя верными, пусть и не всегда единодушными советчиками.

Когда Александр Иванов вернулся вечером в гостиницу центра, он не мог даже ясно сформулировать план действий — настолько измучила его душевная борьба двух начал при молчаливой укоризне третьего. Он чётко чувствовал, что его угораздило отдать свое чувство первой любви человеку, который совершенно не отвечал его потребностям и нуждам, не был близок ему душевно, не мог сравняться с ним. Он понимал, что такое случалось со многими людьми неоднократно: никто никогда не обещал человечеству лёгких путей и только роз без шипов. Парадоксальный Зов Объединения до сих пор провоцировал многих людей вставать рядом с теми, кто не был равен им по очень многим параметрам, но Закон Соответствия упрямо говорил, что крайности сходятся, а от их соединения рождаются сильнейшие импульсы, корректирующие Триаду прохождения Пути. Александр впервые столкнулся с подобным многоуровневым соответствием на практике, хотя теорию прохождения Выбора он знал достаточно хорошо. Иванову было больно от своего неумения исправить это несоответствие собственным трудом.