— Ох, папа, — сказала Энн, — ну, рассказывай, как ты тут?
— Прекрасно. Просто прекрасно. — Он стоял, повернувшись к ней боком и глядя куда-то в сторону. — Наш магазин «Ореховый источник» приносит отличный доход. Мы продаем обувь для прогулок. — Он наклонился и выдернул из короткой жесткой травы газона кустик одуванчика. — Обувь для прогулок продается раза в два лучше, чем просто кроссовки. А ты, значит, работу ищешь? Ты с Кримом говорила?
— Да, конечно, еще недели две назад. — Энн зевнула. Неподвижный воздух и запах свежевскопанной земли навевали сон. Да на нее все навевало сон. Даже утреннее пробуждение и то навевало на нее сон. Она снова зевнула. — Извини, папа! Он сказал… ну, он сказал, что, может быть, в мае что-нибудь подвернется.
— Хорошо. Это хорошо. Это очень неплохой вариант, — сказал Стивен, озираясь и куда-то от нее отступая. — У него очень хорошие контакты.
— Но мне ведь уже в июле придется уйти с работы из-за малыша, так что я даже и не знаю, стоит ли все это затевать.
— Ничего, начнешь знакомиться с людьми, начнешь понемногу разбираться, что к чему… — Стивен явно говорил куда-то в сторону. Он уже успел отойти к противоположному краю лужайки, к зарослям лобелии, и Энн услышала, как он вдруг воскликнул преувеличенно бодро и громко: — И как это тебе удалось столько сделать сегодня, Тодди? Нет, ну надо же! Аи да молодец! Ну, просто отлично!
Тодди на мгновение приподнял свое белое, бесформенное лицо, наполовину скрытое свисавшими на лоб черными волосами, и посмотрел на него.
— Ты взгляни, Энн, какой молодей! Копает, как экскаватор. Земледелец ты наш! Ну, просто настоящий фермер! — Теперь Стивен обращался прямо к дочери, по-прежнему сидевшей в узкой полоске тени, по ту сторону залитой расплавленным белым светом лужайки. — Тодди собирается здесь еще какие-то цветы посадить. Гладиолусы и еще что-то из осенних.
Энн допила кока-колу с остатками почти совсем уже растаявшего льда и встала с неудобного стульчика, предназначенного, видимо, для гномов и уже успевшего перепачкать ржавчиной ее белую майку. Стараясь держаться тенистого края лужайки, она подошла к отцу и вместе с ним стала смотреть на очередную полоску свежевскопанной земли. Вблизи Тодди казался просто огромным; он по-прежнему сидел на корточках без движения, опустив голову и сжимая в руке садовый совок.
— Послушай, а может, в этом углу клумбу в форме полумесяца сделать? Как бы скруглить эту полоску. — Стивен сделал несколько шагов и показал мальчику, как примерно могла бы располагаться такая клумба. — И прямо вот досюда докопать. По-моему, было бы неплохо. Как ты думаешь?
Тодди утвердительно кивнул и тут же принялся копать, без спешки, но с силой вонзая в землю совок. Руки у него были толстые, белые, с очень короткими широкими ногтями, под которые забилась черная земля.
— А может, стоит вскопать вон до тех розовых кустов? Заодно и твоим гладиолусам будет просторнее. По-моему, хорошо получится. Да?
Тодди снова поднял голову и посмотрел на Стивена. Энн разглядела неопределенных очертаний рот и покрытую темным пушком верхнюю губу.
— Да-а, — произнес он через некоторое время и снова, склонив голову, принялся за работу.
— Ты возле розовых кустов немного скругли, — посоветовал ему Стивен. И оглянулся на Энн. Лицо его, немного расслабившись, стало как будто просторнее. — У этого парня просто талант земледельца, — сказал он ей. — Все, что угодно, вырастить может! И меня учит. Верно ведь, Тодди? Да-да! Ты ведь меня учишь?
— Учу, — тихим баском откликнулся Тодди, не поднимая головы и продолжая копаться в земле своими толстыми пальцами.
Стивен улыбнулся Энн и повторил:
— Да, он и меня учит!
— У вас очень хорошо получается, — кивнула Энн, чувствуя, что от напряжения у нее совершенно онемели уголки губ, а в горле застрял колючий комок. — Послушай, папа, я ведь просто так заглянула, на минутку, только поздороваться. Я к врачу ехала, у меня сегодня очередной осмотр. Нет, пап, я не останусь. Стакан я поставлю на кухне, ладно? А сама выйду с той стороны и дверь захлопну. Очень рада была повидать тебя, папа.
— Уже уходишь, — вздохнул он.
— Да, мне пора. Я решила дай забегу на минутку, раз уж все равно мимо проезжаю. Передай от меня привет Элле. Жаль, что мы с ней разминулись. — Энн сунула ноги в босоножки, отнесла пустой стакан на кухню, поставила его в раковину и все же снова вышла к отцу, который так и стоял на кирпичной дорожке, подставив лысину солнцу. Энн спустилась на землю и поставила одну ногу на цементное крылечко, чтобы удобнее было застегивать пряжку на босоножке. — У меня ноги ужасно опухали в лодыжках, — сказала она, — и доктор Шелл посадил меня на бессолевую диету. Теперь мне ничего нельзя солить, даже яйца.
— Да-да, говорят, всем нам следовало бы соли поменьше употреблять, — сказал Стивен.
— Это верно. — Помолчав, Энн прибавила: — Но у меня-то из-за беременности все — и давление повышенное, и отеки эти. Мне просто нужно осторожнее себя вести. — Она посмотрела на отца. Но тот смотрел на противоположный конец лужайки. — Ты знаешь, пап, даже если у ребенка нет отца, деда он все равно может иметь, — сказана она, засмеялась и покраснела, чувствуя, как горячая кровь приливает к шекам и покалывает кожу под волосами.
— Ну да, естественно, — рассеянно откликнулся Стивен. — Я думаю, ты понимаешь… — Ей показалось, что это предложение он не закончил, а если закончил, го она его просто не поняла. — Всем нам нужно о ком-то заботиться, — прибавил он.
— Да, конечно, папа. Ты бы и о себе тоже позаботился, а? — сказала она, подошла к нему и поцеловала в щеку. Чувствуя на губах слабый привкус его соленого пота, она прошла по дорожке из кирпича к калитке, возле которой под кустом буйно цветущей жакаранды стояли мусорные баки, выбралась в переулок и задвинула за собой засов на калитке.
— У меня спина чешется.
Энн острыми зубцами маленькой садовой мотыжки осторожно почесала брату между лопатками.
— Не здесь. Там. — Он обхватил себя рукой, пытаясь показать ей, в каком именно месте у него чешется; его толстые пальцы с трауром под ногтями скребли воздух.
Она наклонилась к нему и своей рукой хорошенько почесала ему спину.
— Ну? Здесь?
— Угу.
— Я бы с удовольствием выпила сейчас лимонаду.
— Угу, — снова буркнул Тодд в знак согласия. Энн встала и принялась стряхивать с голых коленок землю, для чего приходилось приседать, сгибая ноги, — наклоняться ей становилось уже трудно.
