— А вы знаете, у меня идея! Мы последуем за Лялей и найдем ее, — торжественно произнес Лебедянский.
— Мы? — фыркнул Сергей. — Найдем? А дальше что?
— Дальше будь что будет. Лишь бы найти Лялю.
— А я — то вам на что?
— Я рассчитываю на вашу помощь.
— Нет. Уж как-нибудь без меня. Я не тороплюсь на тот свет. А у вас цейтнот. Торопитесь, свидимся позже.
— Не понимаю, что вы вцепились в эту жизнь?! Тело уже ни на что не годится — мешок с костями.
— И я вас не понимаю! Я бы на вашем месте…
— …сделали бы то же самое, — перебил Лебедянский. — Если бы ВАША жена погибла… Сделали бы?
Сергей тяжело вздохнул.
— Да… Видимо, мы с вами одинаково сильно любим наших супруг.
— Видимо, да. Но стремления наших душ диаметрально противоположны: ваша борется со смертью, а моя — с жизнью.
— Слушайте! — воскликнул Сергей и сделал паузу. — Отдайте мне ваше тело!
— Мое тело?!
— Ведь вам оно больше ни к чему.
— Предположим, я соглашусь… Но разве такое возможно?!
— А почему нет? Почему нам с вами не договориться?!
— Такие вопросы, мне кажется, находятся под юрисдикцией одного лишь Господа Бога… Ладно! Пойдете со мной, поможете мне найти Лялю, и тогда мое тело — ваше! На таких условиях согласны?
— А куда нам идти? — живо спросил Сергей и вдруг увидел себя стоящим на холме над широкой зеленой рекой. Пологий топкий берег зарос папирусом, а за рекой — между двух пирамид — горит закатное солнце. По реке плывет лодка, а в ней Ляля — смуглая молодая красавица. Она поет гимн Амону-Ра и машет Сергею рукой. Впрочем, Сергею ли? Рядом стоит угрюмый верховный жрец, и в нем Сергей, не веря своим глазам, узнает Лебедянского.
— Вот, пожалуй, отсюда и начнем, — говорит Вениамин и показывает вытянутой рукой на плывущую в челне Лялю. — Вот жена моя Ранунисет, жрица Исиды. Помоги мне вернуть ее к жизни, или помоги мне достичь Полей Заката, чтобы я мог соединиться с супругой своей в Иалу…
Всякий раз, когда Сергей видел незнакомую женщину, он невольно искал в ней достоинства, таланты, черты, какими бы не обладала его жена Людмила, и не находил их. Ему казалось, что Мила — идеал, к которому должны стремиться все женщины мира, и в этом своем заблуждении он уподоблялся ребенку, для которого ЕГО мама — САМАЯ лучшая. Частенько за праздничным столом любил Сергей повторять, что жена его — ЭТАЛОН, и требовал, чтобы это признали все присутствующие. Людмиле это не нравилось: к себе она привыкла относиться критически и не любила находиться в центре внимания. К тому же она знала свои слабости, недостатки и была честна по отношению к себе и окружающим. Оставалось только удивляться, как она с такой душой нараспашку и с вечным стремлением все усложнять без малого двадцать лет проработала в женском коллективе — сначала продавщицей, а потом завсекцией универмага.
Дома Людмила считалась полновластной хозяйкой со всеми вытекающими отсюда обязанностями. Сергей бывал дома нечасто в силу особенностей своей работы, но в повседневности требовал от жены чистоты, вовремя и вкусно приготовленной пищи и еще, конечно, внимания. В ответ на его требования Людмила часто была напряжена, вспыльчива и ревнива.
Счастье этой семьи состояло в том, что супруги закрывали глаза на недостатки друг друга и видели одни лишь достоинства. Впрочем, к чему описывать все это: в России немало подобных семей.
Жили они в обычной двухкомнатной квартире, верили в идеалы социализма и к падению СССР отнеслись довольно болезненно. Но скоро привыкли и к демократии. Дочь Наташа быстро и успешно пошла по стопам матери — стала работать продавщицей в коммерческом киоске. Только мужа нашла себе непутевого: Борис прозябал на заводе в должности ординарного инженера. «Зато вышла по любви!» — любила повторять Наташка, и всякий раз Сергей соглашался с дочерью, замечая как бы, между прочим, что «любовь — это способ существования живых существ».
Сергей много читал. Серьезную литературу, не ширпотреб. Его эрудиции мог позавидовать любой доктор наук. Людмила в шутку называла мужа «философом с высшим домашним образованием», не подозревая, что, в сущности, не так далека от истины. В юности Сергей учился в университете на историческом и мог бы получить высшее образование, если бы захотел. Но тяга к автомобилю пересилила, и после службы в армии Сергей без раздумий пересел с университетской скамьи на водительское кресло. Потом жалел, да поздно: поезд уже ушел. Так и получился из него таксист, всю жизнь занимающийся самообразованием.
…Вспоминая о самом дорогом, Сергей невольно забылся, как вдруг снова увидел перед собой Вениамина в белом жреческом одеянии, увидел зеленую реку и Поля Заката на горизонте… Да, плывущая по Нилу в утлом челне египтянка поистине прекрасна. За такой женщиной любой мужчина без оглядки пойдет и в Рай, и в Ад. Но как непохожа она на Лялю — полную, безвкусно одетую высокомерную женщину, что лежит сейчас со сломанной шеей на переднем сиденье такси. А ведь, наверно, лет тридцать назад Ляля и была такой — юной загорелой красавицей. Но все равно до Милы ей даже тогда было далеко. Мила всегда была, есть и будет ОСОБЕННОЙ женщиной. Поэтому и сравнить ее не с кем. Разве что с Моной Лизой…
…Сергей пришел в себя, когда машину «скорой помощи» сильно подбросило на ухабе. Он застонал и приоткрыл глаза. Нависший потолок, колыханье занавесок на окнах, бесстрастное лицо медсестры, — вот и все, что успели увидеть его глаза, перед тем как снова закрыться. Прерывисто дыша, Сергей еще успел невнятно прохрипеть: «Надо успеть… хадж…». Потом силы оставили его, и в памяти воскресло видение последних часов жизни…
…Только что совершил посадку самолет из Москвы. Гнусавым голосом скучающей диспетчерши об этом сообщил репродуктор аэровокзала. В ожидании первых пассажиров лениво подкатил к стеклянным дверям малиновый «Икарус», вежливо распахнул дверцу. Потный водитель положил на язык мятную конфету, включил радио и потянулся в кресле.
А Сергей дремал за рулем своей «Волги», изредка из-под век наблюдая за сменой декораций. Жара достала и его. Но он чувствовал настоятельную необходимость подняться, сбросить остатки сна и приступить к работе. Вот сейчас из стеклянных дверей выпорхнут потенциальные клиенты, и надо успеть заполучить наиболее респектабельных — в отутюженных костюмах, с кейсом в руке, в зеркальных очках на потной переносице, с неизменным галстуком в полоску. Таких, правда, становится все меньше: им на смену идут бритые затылки, золотые цепи и шлепанцы на босу ногу. И те, и другие хороши, лишь бы щедро платили, а уж катать с ветерком Сергей умеет.
