— Давай. Чтобы не мучился идиот. Вот ведь не повезло чудаку. — Дед покивал головой сочувственно. — У всех все нормально, а этому не повезло. На самом деле, жалко его. Что-то у них там сбилось. Такой бракованный он здесь не выживет.
— Сбои должны бывать. Не бывает технологий без сбоев. Должен быть кто-то, кому и не повезет.
Дед помолчал.
— Знаешь… Раз уж так получилось, то так получилось. Нужно будет за ним просто приглядывать. Раз уж так получилось, что он такой убогий, нужно будет за ним просто приглядывать. Нам, конечно, не повезло, да, просто не повезло, но что поделать, бывает.
— И никому ни слова. Рано или поздно он, конечно, загнется, но мы…
— Мы должны сделать все, что зависит от нас.
Прозвенел длинный тоскливый звонок.
Умник долго привыкал к тому, что дышать в забое было нечем. Когда они добрались до места, он шатался и падал. Адского грохота, грома и скрежета вокруг для него словно не было, и Лысый постоянно дергал его за плечо, показывая дорогу. Они пришли в свой тупик, и Умник, наконец, повалился.
— Привыкай, туловище, — заорал Лысый, дергая его за плечо. — Вот тебе твой инструмент, вставай и работай. Как можешь, но только работай.
Умник, цепляясь за камень стены, поднялся, взял свой отбойник, подступился к породе. Вскоре его уже нельзя было отличить от других — серая роба на фоне серого камня в тусклом свете редких огней. Умник работал как мог, но даже не смог дотянуть до обеда. Руки выронили отбойник, он покачнулся, повалился на стену и стек в крошево камня.
— Вставай! — заорал Лысый, утирая рукой мокрый лоб. — Вставай, а то хуже будет! — Он пнул Умника в бок несильно.
Но Умник не успел подняться — к ним уже подошла команда дежурных.
— Не понял? — заорал дежурный, пиная Умника в спину. — Что за курорт? Это кто отдыхает?
— Новенький, — заорал в ответ Лысый, махая рукой Деду, чтобы тот подошел. — Сегодня первый раз только.
— Он дебильный, — заорал подбежавший Дед. — Пока еще не ворвался, не гони так, научим.
Дежурный потыкал Умника носком сапога.
— Смотри, — заорал он Деду. — Еще раз увижу, замочу обоих, тебя первого.
— Ладно, вали… А ну вставай, туловище, быстро! — Дед подхватил Умника под мышки и привалил к стене. — Эй, ты жив хоть вообще? — Он отвесил ему затрещину, и Умник очнулся. — Отбойник в зубы и… Хотя бы делай вид, что работаешь, бедолага.
До обеда Умнику удалось прошататься у стенки не роняя отбойник. Когда дежурные объявили обед, Умник рухнул на осколки породы, и Лысому снова пришлось его пинать и дергать. Вдвоем с Дедом они привели Умника в чувство и сунули в руки миску с похлебкой. Умник принял похлебку и стал сидеть с миской, оглядываясь мутным взором.
— Жри давай, туловище, — сказал Дед со злостью. — Жри, идиот, а то сдохнешь до ужина. — Он посмотрел на Умника, плюнул, отвернулся и принялся за свою похлебку.
Умник вроде бы очнулся, зашевелился, закопошился и тоже застучал ложкой. Он съел полтарелки и вдруг задумался.
— Невкусно? — Лысый хихикнул. — Другого здесь нет, не было, и не будет.
— Да нет, — отозвался Умник вдруг тихим и ясным голосом. — Вообще здесь очень красиво вокруг. За зоной. Просто невероятно как. Я такого неба не видел нигде.
Лысый с Дедом вздрогнули и переглянулись.
— А какое такое небо ты еще видел? И где это, интересно?
— Не знаю. Но не видел. А горы! Абсолютная красота. К северу, там, на плато, такие интересные камни… И воздух, наверно, там тоже необыкновенный… За зоной, я имею в виду.
Лысый с Дедом молчали. Наконец Дед хмыкнул, качнув головой, и обратился к тарелке.
— И какие же это там интересные камни? — Лысый скривился в ухмылке. — И что же в камнях может быть интересного? — Он пнул обломок породы.
— Все каждый день ходят мимо, и всем хоть бы хны. — Умник опустил глаза в миску и стал доедать похлебку.
— Случай, конечно, тяжелый, — пробубнил Дед в тарелку, не поднимая глаз. — Но ничего, ничего… Скоро совсем полегчает. Еще постучит тут по камням, и совсем полегчает.
Обед закончился, и снова обрушился адский грохот, и едкая пыль столбами пошла по забою, и ничего не было видно, и только сыпалось крошево камня, и бился в руках отбойник, и руки уже омертвели, и сердце выскакивало из горла. Мимо несколько раз проходили дежурные, но Умник стоял и работал, и даже ни разу не уронил отбойник. И дежурные уходили снова, и потом возвращались, и снова смотрели, и уходили снова, и так продолжалось, и продолжалось, пока наконец звонок не сообщил, что на сегодня работе конец, и пора возвращаться в бараки.
И они вернулись наверх, и стояли под душем, сдирая с кожи каменную коросту, харкали, плевались, сморкались и матерились, и вот, наконец, вышли на улицу и зашагали к баракам вдоль электрического забора, за которым вдалеке высились угрюмые горы. Они дошли до бараков, и уже собирались войти, как вдруг из толпы к Умнику подбежал длинный жлоб с пятнистым лицом. За ним семенили шестерки и несмело хихикали.
— Вот этот? — прохрипел жлоб, схватив Умника за воротник так, что тот поперхнулся.
— Ага, Засранец, ага! Он самый, Засранец, как раз! Он, подлая жаба, он!
— Засранец, что за проблема? — Лысый выступил чуть вперед. — Оставь его. Новенький, еще не ворвался.
— Интересно, хи-хи, что ж тут врываться? Не вижу, Лысый, во что тут врываться? Гадить-то все умеют, засранцы, это нам из башки не стирают. — Засранец встряхнул Умника снова. — Чем же тебе, мой хороший, мы так не понравились? Что же ты вдруг не стал с нами гадить? Засранец ты долбаный?
— Я не стал гадить не с вами, а там, где вы гадите. — Умник сжал челюсти.
— И почему же так, мой хороший? Чем же тебе так не понравилось там, где мы гадим, все?
— Мне не понравилось, что вы, все, гадите прямо под окнами. Я не хочу срать там же, где сплю.
— Ага… — Засранец мерзко ухмыльнулся и сильнее стянул Умнику воротник. — Значит, мы все такие гадкие, такие сволочи, и ты один вдруг нашелся хороший и правильный? Такой, на тебе, чистенький?
— Я этого не говорил, — просипел Умник. — Просто я не хочу срать под своими же окнами. Все. Где срете вы, дело ваше. А я под своими же окнами срать не хочу. Мне не нравится.
— Засранец. — Дед осторожно тронул жлоба. — Оставь новенького в покое. Его только сегодня воткнули. Еще не ворвался.
— Ну вот и ворвется, гаденыш. Если вы объяснить еще не успели, я как раз объясню. А ну-ка, — Засранец снова встряхнул Умника, — снимай штаны, мой хороший. Снимай штаны и садись, засранец ты долбаный.
— В смысле? — просипел Умник.
— Садись и испражняйся! Прямо здесь, прямо под окнами! — Шестерки за спиной Засранца захихикали и закривлялись. — Где ваши окна, Лысый, вот эти? А ну-ка…
