– Конечно, – кивнул Герберт, следуя за клиентом к саркофагу с почившим родственником.
Судя по контрольной табличке, полужизни оставалось всего на несколько дней, из-за чего связь с мозгом и была столь слабой. И все же… Герберт повернул ручку усилителя протофазонов, и голос полуживого в наушниках несколько окреп.
«Он почти кончился», – подумал Герберт. Сын явно старался не смотреть на табличку, указывающую, что контакты с отцом завершаются.
Ничего не сказав, владелец мораториума отошел, предоставив им общаться дальше. Стоит ли говорить молодому человеку, что это, может быть, его последний визит сюда? Он и так это скоро поймет.
К задним воротам мораториума подкатил фургон, двое служащих в бледно-голубых комбинезонах спрыгнули на землю. Герберт хорошо знал фирму «Атлас Интерплан – хранение и доставка». Наверное, привезли только что умершего или забирают полуживого, чье время истекло.
Он неторопливо направился в их сторону, чтобы все выяснить, когда подбежала секретарша.
– Простите, герр Фогельзанг, что прерываю ваши размышления, но здесь клиент, он настаивает, чтобы вы лично помогли реактивировать его супругу. – С особой интонацией она закончила: – Это мистер Глен Ранситер, только что прибыл из Североамериканской Конфедерации.
Навстречу Герберту уже шел упругой походкой высокий пожилой человек с крупными руками и живым взглядом. На нем был разноцветный немнущийся костюм, вязаный жилет и яркий галстук. Наклонив вперед крупную, как у кота, голову, он вглядывался в Герберта слегка выпуклыми, теплыми и очень умными глазами. Лицо Ранситера выражало профессиональную приветливость и внимание, на мгновение он одарил ими Фогельзанга, но уже в следующую минуту смотрел сквозь него, увлеченный предстоящим делом.
– Как Элла? – прогудел Ранситер. Казалось, что голос его усиливается электронными устройствами. – Надо ее расшевелить. Ей всего двадцать, она должна быть в лучшей форме, чем вы или я.
Он захохотал, но прозвучало это как-то неуместно. Ранситер постоянно улыбался и хохотал, голос его всегда гудел, хотя на самом деле он никого не замечал и никем не интересовался. Это его внешняя оболочка улыбалась, кивала и подавала руку.
Ничто не тревожило недосягаемого сознания Ранситера. Не обращая больше на Герберта особого внимания, он потащил его за собой к морозильнику, где среди прочих полуживых находилась и его жена.
– Давненько вы у нас не бывали, мистер Ранситер, – заметил Герберт, пытаясь припомнить, сколько полужизни оставалось у Эллы по контрольной таблице.
Подталкивая Герберта широченной лапой, Ранситер прогудел:
– Наступил очень важный момент, фон Фогельзанг. Мы, то есть я и мои помощники, столкнулись с проблемой, не поддающейся рациональному объяснению. Большего я на данном этапе рассказать не могу, но дело видится нам весьма мрачным, хотя и не безнадежным. Отчаиваться мы не собираемся при любом раскладе. Где Элла? – Он остановился и нетерпеливо огляделся.
– Ее немедленно доставят в переговорную, – ответил Герберт.
Как правило, посетители вообще не допускались в морозильник.
– У вас есть квитанция с номером?
– Ну конечно, нет! Я давно ее потерял. Вы знаете мою жену и найдете ее и так. Элла Ранситер, двадцать лет. – Ранситер нетерпеливо огляделся. – Хорошо, где тут у вас переговорная? Надеюсь, ее-то не придется искать?
– Проводите мистера Ранситера в переговорную, – приказал Герберт сотруднику, крутившемуся поблизости, явно желая получше разглядеть всемирно известного главу крупнейшей защитной организации.
Заглянув в комнату, Ранситер поморщился:
– Да здесь полно людей! Я не могу разговаривать с Эллой в таких условиях. – Он догнал Герберта, направившегося было в архив. – Мистер Фогельзанг. – Огромная лапа снова легла на плечо владельца мораториума, и Герберт ощутил всю ее тяжесть и убедительность. – Нет ли здесь более спокойного места для конфиденциальных бесед? Вопросы, которые я намерен обсудить со своей женой, являются на данном этапе секретом Корпорации Ранситера!
Неожиданное возвращение и напористый тон клиента заставили Герберта с готовностью произнести:
– Конечно, сэр, я позабочусь, чтобы вы смогли пообщаться с женой в одном из кабинетов.
«Интересно, – подумал он, – какая напасть заставила Ранситера покинуть свои владения и ни свет ни заря примчаться в Мораториум Возлюбленных Собратьев, чтобы «расшевелить», как он сам выразился, свою супругу? Не иначе дела пошли наперекосяк. Анти-пси-организации буквально вопили с экранов телевизоров и видеогазет о необходимости защитных мер».
«Оберегайте свою недоступность! – звучало со всех сторон. – Не подключился ли к вашим мыслям посторонний? Вы действительно один?» Это о телепатах. Кроме того, нагнетался невнятный страх перед прогностами. «Вам не приходило в голову, что все ваши действия предсказаны человеком, которого вы никогда не встречали? Причем таким, кого бы вы ни за что не пригласили к себе домой и вообще предпочли бы не знать? Беспокойству можно положить конец. Обратитесь в ближайшую защитную организацию, и вам тут же скажут, стали ли вы жертвой бесцеремонного вторжения; если да, то за вполне умеренную плату это вторжение будет нейтрализовано».
«Защитные организации». Герберту нравилось это название.
Очень точно, и звучит с достоинством. Он убедился в этом на собственном опыте. Два года назад один телепат начал прощупывать сотрудников мораториума. С какой целью, никто так и не выяснил. Скорее всего, его интересовали секреты, которыми обмениваются полуживые со своими посетителями.
Как бы то ни было, агент защитной организации уловил телепатическое поле, о чем Герберта тут же известили. Сразу же после заключения контракта в мораториум прибыл антителепат. Самого телепата обнаружить не удалось, но, как и было обещано в телевизионной рекламе, его нейтрализовали.
Побежденному щупачу ничего не оставалось, как удалиться.
Мораториум был очищен от пси-воздействия, а для полного спокойствия защитная организация теперь ежемесячно проводила замеры.
– Благодарю вас, мистер Фогельзанг, – сказал Ранситер, входя вслед за Гербертом в пропахший старыми и ненужными микродокументами служебный кабинет.
«Конечно, – размышлял про себя Герберт, – в отношении телепата я им поверил на слово, хотя они и показывали мне какой-то график. Откуда я знаю, где они его снимали? Может, в своей лаборатории. И в отношении ухода щупача я им поверил на слово. Пришел – ушел, а я выложил две тысячи кредиток.
Может, эти защитные организации занимаются вымогательством? Заявляют, что их услуги необходимы, когда никакой необходимости нет?»
