Путешественник умолк, и Логу неожиданно захотелось признаться ему во всем. Путешественник уйдет сегодня, он просто не успеет донести на Лога, да и не станет этого делать, ведь он сам такой, и он один может понять.
— Петрин, — сказал Лог, звуки чужого имени казались необычными, как сам Путешественник. — Вы… вы не боитесь Голоса неба?
— Я боюсь всего, чего не знаю. А что такое Голос — я не знаю. Как не знаешь и ты. И никто. Я боюсь Голоса неба только поэтому, хотя и знаю, что еще никто и никогда не пострадал от него.
— Почему? — Лог заговорил торопливо, уж это он знал, об этом им всем ежедневно твердили в молитвенном доме. — Голос может быть добрым, и тогда родится хороший урожай. Голос может быть злым, и тогда в селении кто-нибудь умирает. Недавно Голос призвал Антора, пекаря, а он был не так уж стар.
Путешественник неожиданно рассмеялся.
— Скажи, Лог, сколько раз в году ты слышишь Голос неба?
— Ну… Двадцать.
— А урожай бывает дважды в год, и умирают люди не так уж часто. Значит, в большинстве случаев Голос звучит впустую? И еще: ведь люди умирают не сразу после того, как раздастся Голос? Или до или после, и бывает, что намного после. И все же виноват Голос…
Лог хотел возразить, но скрипнула отворяемая дверь, и он промолчал. Вернулся плотник.
— Мне пора, — сказал Путешественник, поднимая с пола тяжелую котомку.
— Валент проводит меня до последнего дома. Дальше сам. Прощай, малыш. Рад был поговорить с тобой.
Путешественник быстрым движением привлек Лога к себе и зашептал ему в ухо, щекоча жесткими волосами:
— Ты видел когда-нибудь голубой туман с желтыми прожилками? Он переливается всеми оттенками, и кажется, что ты в огромной игрушке… А желтый туман? Он неприятно пахнет, и голова от него болит, и дрожат ноги. Остерегайся желтого тумана. А оранжевый? Ты видел когда-нибудь оранжевый туман?
Лог потрясенно качал головой. Он не видел, и он не смел признаться сейчас, когда плотник стоял неподалеку и ловил каждое слово, что в этом и заключается его мечта, смысл жизни — увидеть ярко-оранжевый туман, и туман желтый, и голубой. Всякий, кроме этого обыденного и скучного серого цвета. Лог держал Путешественника за локоть и не хотел отпускать. Если бы он мог, он ушел бы с ним. Но он не мог. Путь его, Лога, был иным, но и в этом он не смел сейчас признаться.
— А знаешь ли ты, — жарко шептал Петрин, — чем туман отличается от воздуха?
— Ничем, — удивился Лог.
— Почему же два слова, а не одно?
— Мало ли? — Лог пожал плечами. — Слова часто повторяют друг друга. Ложь и обман. Правда и истина.
— Подумай, малыш, и ты услышишь в этих словах различия. Ложь может быть нечаянной, обман всегда преднамерен. А как же туман и, воздух? Если слова разные, то кто-то, придумавший их, вкладывал в них разный смысл, верно?
— Не знаю, — растерянно сказал Лог, не понимая, в чем хочет убедить его Путешественник.
— Ну скорее, — заскрипел плотник, который, наверняка, стоя в двух шагах, прислушивался к шепоту. — Пойдемте, Петрин. А ты, Лог, ступай в поле.
Путешественник легко оттолкнул Лога и пошел на голос. Шаги протопали по улице, и все стихло. Лог опустился на угол скамьи. «Как это замечательно, — думал он. — От селения к селению. Сквозь туман. Ничего не видеть впереди, не знать, что ждет тебя через мгновение, и все равно идти. Рискуя, достичь нового селения, но не остановиться, а идти дальше». С детства, когда Логу сказали об уходе отца. Лог часто думал о том, где тот сейчас. И зарождалась мечта: увидеть иной туман. Оранжевый. Почему-то этому цвету Лог отдавал предпочтение перед остальными, возможно, потому, что Лена любила все оранжевое. Может быть, оранжевый туман прозрачнее серого, и если здесь, в селении, даже в лучшие дни видно не дальше чем на три-четыре локтя, то там… Может быть, там, разговаривая с человеком, всегда видишь его лицо и не только по интонации голоса догадываешься о настроении. Но старый Лепир, единственный в селении, пришедший издалека, не видел никакого оранжевого тумана. Да и пришел он, скорее всего, из ближайшего селения, и хотя, по его словам, проплутал немало и едва не погиб, но ведь плутать он мог и на одном месте — таково уж свойство тумана, таков Закон. То, что сказал, уходя. Путешественник Петрин, не укладывалось в сознании. Нет, укладывалось, еще как укладывалось. Первое подтверждение того, что мечта может сбыться. Он, Лог, еще многое может узнать о мире, в котором живет. Он еще увидит такую красоту, какую не видел никто…
Лог выбрался на улицу, нащупал веревку, ведущую в поле, она отличалась от других, натянутых вдоль дороги, своей толщиной, и Лог быстро пошел, перебирая веревку пальцами. Он нашел бы дорогу и так, он ходил в поле ежедневно уже два года, с тех пор как старейшины объявили его совершеннолетним. Но сейчас он не хотел идти наугад. Боялся? Да, и боялся тоже, потому что забрезжила цель. Нельзя рисковать по пустякам.
До вечера Лог подсекал упругие стебли и складывал вдоль гряды в ровные полосы, чтобы шедшие за ним ребята убирали стебли а скирды. Работа была монотонной и не мешала думать и даже разговаривать с соседями, которых он, конечно, не видел, но прекрасно слышал и знал.
Когда гулко пронесся удар гонга — конец работе, уже темнело. Лог устал, проголодался и подумал, что в таком состоянии он не сможет сделать то, что задумал на сегодня. Он только сходит и проверит, все ли цело, не нашел ли кто-нибудь случайно его делянки. Дома его ждал обед, малыши повисли на руках, а мать, невидимая в тумане и вечерней серости, сказала:
— Лог, староста просил тебя зайти.
Ухнуло сердце. Просил зайти. Приказал — это вернее. Последний раз староста вызывал Лога три года назад, когда он с ребятами ходил избивать камнями дом с привидениями. Дому-то ничего не сделалось, а ребят и Лога наказали.
Наскоро поев, Лог бросился вон из дома, и одному ему известной дорогой, находя путь по едва заметным приметам — зарубкам, которые он нащупывал руками, прежде чем успевал увидеть, он дошел до окраины селения и, присев, долго искал конец оставленной вчера веревки. Нашел он ее немного в стороне от того места, где ожидал, и поспешил в сгустившуюся темноту, уверенный, что ничего не найдет на делянке и что вызов к старосте связан именно с этим ужасным событием, перечеркнувшим все его надежды и планы. Он так торопился, что поранил обо что-то ногу, но на делянке все оказалось в порядке, все, как он оставил вчера, ничто не сдвинуто с места, ничего не пропало.
Переведя дух. Лог пошел обратно, торопясь застать старосту до сна — тот ложился рано, — иначе не избежать новых наказаний. О причине вызова он больше не думал. Главное, что никто не нашел делянку. Остальное — ерунда.
