После обнаружения инопланетных аппаратов между Советом и мирами, жуткими и прекрасными, был немедленно установлен контакт. Никакой утечки информации. Совет стал получать в обмен на стратегическое сырье научные разработки иной цивилизации. Это послужило естественным и существенным толчком для развития земного социума. Открытия, допущенные к эксплуатации и не могущие причинить вреда прямого или косвенного, выпускались из «кувшина» по разрешению Совета. Тайные знания давались путем телепатического воздействия на людей, не обязательно ученых. Таковы были скрытые пружины эпохи гениальных дилетантов. Дилетантизм может дать результат, но не в массовом масштабе.
Тем не менее, игра продолжалась. Что являлось для держателей банка сырьем, оставалось загадкой. Впоследствии все допущенные к этой проблеме, независимо от заслуг перед сообществом, погибли при невыясненных обстоятельствах. После гибели цивилизации-партнера от мгновенных и страшных воздействий некоего фактора и одновременного исчезновения всех ее станций и зондов, которые, видимо, были фантомами, было принято решение об отправке экспедиций для выяснения всех причин и следствий. Помимо того, согласно информации, полученной ранее, существовали другие обитаемые миры. Но точные координаты этих планетных систем Земле никогда представлены не были.
«Во хмелю возвратился домой,
ночью проснулся — услышал
шум дождя.
Очнулся от сна,
слушаю шелест дождя.
Возле окна осенние листья лежат —
Ночью, наверно,
кружился шумел листопад.
Забыл, как вернулся,—
был охмелевший такой,
спальню свою за гостиничный
принял покой.
Изучая книги той эпохи, что входит в круг моих профессиональных обязанностей, я очень часто, пожалуй, чаще, чем что-либо другое, встречал упоминание о некоем напитке, преимущественно именуемом «вино», а также его производных. Мне пришлось пройтись по многим трудам по химии, биологии, медицине, чтобы свести воедино разрозненные факты. Далее, ничего не стоило на синтезаторе воспроизвести группу спиртов, в которой и был тот самый, наиболее подходящий. Нужно сказать, что подобные эксперименты строжайше запрещены. Нельзя воспроизводить ничего из прошлых эпох. Но эти пентюхи, даровавшие историкам право знать, не могли перекрыть все каналы для проведения экспериментов, так как почти никогда не понимали сути проблемы. Кое-кто, естественно, понимал все, но с планетой столько забот и без того… Текучка.
Я готовил водки разнообразных сортов, не имея, впрочем, таких компонентов, как натуральные лимонные корки или перец. Синтетика не лучший товарищ во время запоя. Это славянское слово близко мне. Оно греет душу.
Закончилось все печально. Я был пойман на месте преступления в лаборатории главной библиотеки. У нас на Земле есть несколько библиотек, к которым имеют доступ историки. Эти храмы знаний и навыков скрыты в земной коре и охраняются сумасшедшими роботами. Они стреляют во все, что движется. Здесь есть зал для просмотра кинофильмов. Есть комната для прослушивания филармонических записей. Есть спроектированная несколько веков назад и обустроенная по обычаям того времени квартира. Она наиболее типична для большинства стран и народов. Многое здесь есть.
Трудно сказать, что бы могли со мной сделать, но историков не хватало катастрофически, в наипрямейшем смысле этого слова. Экспедиции ждать не могли. Счастливый случай. В результате я получил первое предупреждение, до вылета был лишен общения с кем бы то ни было, потом, в присутствии конвоя забрал сундучок с необходимыми мне книгами и кассетами. Теперь вот я заперт в этом бункере, и меня ждет анабиоз до возвращения, а потом суд правый и скорый. Ведь экспериментов я так и не оставил».
В космос отправились уже десять экспедиций. Возвратилось три. Две погибли, две были на пути к дому, десятая находилась на окраине галактики. Остальные пропали без вести. Историк прозябал в той, десятой.
Подарив Совету способ быстрого передвижения, пришельцы все же не отдали абсолютного способа. Но на Земле, самостоятельно используя косвенные данные, пришли к идее мгновенного перемещения, правда пока только в малых масштабах. Стало возможным трансформировать информацию. Само же путешествие к задворкам галактики и обратно занимало десятилетия.
Уже первые инфопосылы содержали уникальную и важнейшую информацию. Генотип людей на всех планетах был идентичным. Кто-то заботливо и щедро развеял Божье семя. Цивилизация, открывшая Земле путь к знаниям, находилась по техническому развитию на первом месте в галактике. Теперь первой, видимо, оставалась Земля. Так пока следовало из собранных данных. А проверены были огромные пространства. Все обнаруженные миры находились на уровне развития, сопоставимом с бронзовым или подобными ему веками, до эры расщепления атомного ядра. Были впрочем некоторые исключения.
Необходимо было доподлинно выяснить, отчего погибла жизнь на трех планетах в созвездии Лиры. Уцелевшие свидетели, а часть индивидуумов спаслась и жила теперь в светлой печали, порожденной новым пониманием сути вещей, говорили на своих древних языках поразительные и странные вещи. Все, что произошло здесь, на всех трех планетах, очень напоминало сцены из земного апокалипсиса и было как бы сработано по единому сценарию. Везде следы одной грозной воли.
— Что это у вас в руках, историк?
— Я уже объяснял. Сундучок.
— А что в этом, как вы сказали…
—В сундучке мое приданое. Книги, тексты, рукописи.
—Что такое приданое?
—Извините,— вмешался тогда чин,— он нас сейчас заморочит. Таких словечек у историков масса. Это их право.
—Это мое право,— подтвердил историк.
—Прошу еще раз Советника не забывать о том, что историку запрещено пользоваться бортовым синтезатором. У него не должно быть клише-бирки.
«Выпью вина —
грустью душа полна.
Почему все печаль одна.
Редкий бамбук шумит, шелестит.
Западный ветер свистит. Конечно, я обвел их вокруг пальца. Я потребовал у командира синтезировать для меня сахар. Чтобы понять, что к чему в эволюции этих народов, я должен потреблять очень много сахара. А то, что нам дают в пищеблоке, только вредит моей уникальной голове со всеми специальными извилинами. Так объяснил я командиру, а чин из Совета, наш комиссар, разрешил!!!
Потом я долго маялся с закваской. Испробовал совершенно все, что можно было достать на нашем ковчеге. И нашел. Не буду вдаваться в подробности. А теперь, когда приходит время, предшествующее сну, я выпиваю этот чудесный нектар. Я пью ею до тех пор, пока пелена печали не падет на сей радостный мир и. читая китайские стихи, которые видимо переживут всех, кроме Создателя, пытаюсь заплакать и иногда мне это удается. Но ко всему привыкаешь. И вот я уже стал перед обязательным вкушением их «замечательных» обедов принимать чашу-другую, хотя мои запасы не безграничны. И глазки мои стали блестеть. Комиссар долго не мог ничего понять, тем более, что я здесь за чокнутого.
