«Видимо, у нынешнего поколения опоздание не считается признаком дурного тона», — подумал старый дворецкий, а вслух учтиво поприветствовал гостя и предложил познакомиться с домом.
— Давайте поглядим. — Голос у следователя был приятным. Смотреть он начал прямо тут же; у двери — с широко раскрытыми
глазами, озираясь, как провинциал в соборе. Старик мысленно улыбнулся такой непосредственности.
— Впечатляет, — сообщил гость. — Мраморная лестница… львы… Прямо как в музее. Ладно, покажите мне кабинет.
— С удовольствием.
Они вышли в коридор-галерею.
— Знаменитая коллекция Савушкина? — поинтересовался молодой человек, кивая на картины.
— Совершенно верно.
— Я слышал, Сато приобрел все его творения?
— Да. Лишь одну, уже оплаченную картину еще не успели доставить.
Вглядываясь в небольшие прямоугольники, следователь покачал головой:
— М-да, искусствоведение — наука причудливая, — изрек он. — Ну что это? Вот грязный ботинок, на другой картине — кусок женского плеча, а здесь — чья-то лысина… И что тут гениального? Картины моей супруги куда интереснее, а вот поди ж ты — за все ее творчество не дадут и половины той суммы, что Сато отстегивал за любую из савушкинских картин. Что ж, видно, существует два типа художников: одни для искусствоведов, а другие для всех остальных людей.
Поразмыслив, дворецкий воздержался от комментариев. Пройдя еще десять метров, они остановились у серой двери. Сначала в кабинет вошел следователь, следом — дворецкий.
— Просторно, — заметил молодой гость и плюхнулся в огромное кожаное кресло за стеклянным столом.
На столе его внимание привлек черный брусок компьютера — к нему-то он первым делом и потянулся. Щелчок. Вспыхнул экран. Замелькали предзагрузочные заставки. Пикнула программа-страж, запрашивая пароль. Следователь привычным жестом извлек жетон с синими треугольниками и поднес к экрану. Допуск разрешен, загрузка продолжилась.
— Сетка файлов, как у меня, — усмехнулся гость в пышные усы. — Надо же, нашлось и у нас что-то общее с господином Сато.
Смоллер вежливо улыбнулся.
— Да вы садитесь, — предложил следователь. — В ногах правды нет.
— Благодарю вас, — дворецкий сделал два шага к дивану и осторожно присел с краешку.
«Одет прилично, а вот обувку нелишне бы обновить», — мысленно отметил он, разглядывая гостя.
— Та-ак, что тут у нас? — следователь увлеченно подался вперед. — Куча отсканированных картин Савушкина. Статьи… тоже о Савушкине. Угу. А это что? «Наброски»…
— Хобби господина Сато, — пояснил Смоллер. — На досуге он писал биографию Савушкина.
— Даже так? А здесь? Программа-поздравитель… Архив открыток. Ясно, что Сато даже не заглядывал сюда: поздравления составлялись и рассылались автоматически.
— Так делают многие.
— Ладно, смотрим дальше. Счета, счета… Свидетельства подлинности картин… Да, негусто.
Молодой усач поднял пронзительно-синие глаза:
— А что вы можете сказать о вашем… работодателе?
Смоллер изогнул брови домиком, из-за чего оливковое лицо старика сразу приняло благодушный вид.
— Господин Сато всегда платил в срок, — проговорил он спокойным, хорошо поставленным голосом. — Всегда был вежлив. Знал толк в искусстве. Любил порядок.
— Хм… А что-нибудь конкретное?
— Около пятнадцати лет назад господин Сато взял на воспитание племянника-сироту, — выцветшие глаза дворецкого стали задумчивыми. — Юному Виктору пришлось несладко.
— Что вы имеете в виду?
— Потерю родителей. Такое всегда тяжело, но в детстве — особенно. Иногда я думаю, что, наверное, мне следовало бы проявить к мальчику больше чуткости.
— А где он сейчас?
— В армии.
— У Сато были друзья?
— Конечно. Господин Хотеенков. Они знакомы со студенческих лет, вместе начинали в «Интре». Правда, он давно уже не заглядывает в гости — возможно, переехал в другой город.
— Кто-нибудь еще? Может быть, из коллекционеров или искусствоведов?
Старик покачал головой:
— Господин Сато был невысокого мнения о людях этого круга. Понимаете, эти картины… — степенный дворецкий вдруг запнулся, — они ведь не просто коллекция или престиж… Он говорил, что для него это… ну, очень важно, одним словом. Кстати, у господина Сато хорошие отношения со старшей сестрой, госпожой Тахи. Думаю, она может рассказать вам намного больше.
— Спасибо, — следователь усмехнулся, выключая компьютер. — Я только что от нее.
— Правда? — чинный дворецкий вдруг заерзал на диване и сцепил пальцы рук. — А не было бы слишком дерзким с моей стороны спросить вас…
— Пожалуйста. — Гость энергично откинулся в кресле.
— Если это, конечно, не затрагивает тайну следствия…
— Спрашивайте!
Смоллер задумался, тщательно подбирая слова:
— Не обмолвилась ли она случайно о своих планах касательно дома господина Сато и… установленных здесь порядков?
— Вы имеете в виду, оставит ли она вас на работе, когда получит дом в наследство? — с прямотой уточнил следователь. — Откровенно говоря, мне показалось, что она пребывает в сомнении на этот счет.
— В самом деле? — старик растерянно захлопал ресницами.
— Не стоит беспокоиться прежде времени. Женщины часто меняют свои решения. Я уверен, госпожа Тахи будет впечатлена тем, в каком порядке вы здесь все содержите.
— Вы правда так думаете?
— Конечно. К тому же… как знать, может, Сато завещал дом Виктору… или даже вам?
Смоллер грустно улыбнулся:
— У вас хорошее чувство юмора, господин следователь.
— Вы мне льстите. — Молодой человек поднялся. Дворецкий вскочил следом:
— Чашечку кофе?
— Спасибо, нет. — Рабочая улыбка из-под лихо закрученных усов. — Меня уже сегодня поили.
* * *Кафе, оформленное в средневековом стиле, в этот час было немноголюдным.
Каменная кладка, низкие крестовые своды, арки, массивные деревянные створки ворот, огромный камин с тлеющими углями, тяжелая, нарочито грубая мебель, свисающие на цепях литые подсвечники, мечи и щиты по стенам и дразнящий запах шипящего на огне мяса создавали атмосферу седой старины. Незримые лютни выводили ненавязчивую и приятную мелодию. Мрачный лысый официант в кожаной жилетке принял заказ, и Карев остался один.
Достав из кармана портативку, Карев вошел в рабочую среду, а оттуда — в сеть корпорации «Интра». Как он и подозревал, «благотворительное» направление провалилось. Да, корпорация ежегодно переводила суммы на счет детской больницы «Аанот», однако все они ни на копейку не превышали положенный законом благотворительный минимум для освобождения от ряда налогов. Да и выбор объекта милосердия объяснялся, видимо, тем, что в официальном списке больница благодаря нелепому названию стояла на первом месте.
