Я кладу букетик на свою могилку так осторожно, чтобы не вытряхнуть светлячков из бутонов. Кладбище здесь запущенное, я совершенно одинока и потому осмелилась нарушить ваш покой.
– Говори мне ты, – сказал Ян и стиснул руку Лили с такой силой, что она вздрогнула, его охватило жуткое желание познать любовь с мертвой невестой.
– Нет, – нахмурилась та, – мне нельзя сближаться с живым человеком. Такая любовь принесет вам смерть, а я не хочу снова остаться сиротой после столь долгого одиночества.
Тогда ему захотелось полюбоваться на ее ножки. Опустив голову, девушка смущенно улыбнулась:
– Какой вы неугомонный! – от вина ее бледные щеки покрылись румянцем.
Удивительно, никогда еще прежде Ян не был так взволнован наедине с женщиной, – а ведь он всего лишь снял с ног Лили туфельки на перламутровой пряжке.
Играя ее ножками в чулках из плотного шелка лунного цвета, он заметил разные подвязки – на левой ножке лилейная, а на правой – черная, и спросил, почему они разного цвета.
– Позапрошлой ночью я испугалась и, убегая от вас, обронила подвязку.
Ян взял с подоконника белую ленту. И опять! – никогда раньше не получал он большего наслаждения, чем в тот миг, когда завязывал прохладную скользкую змейку на прекрасной ножке чужой невесты чуть повыше колена у самого краешка панталон, отороченных кружевами.
– Берегитесь ваших желаний, – сказала Лили печально, – мир мертвых опасен. Вы думаете, что я сама говорю с вами. Нет. У меня нет своего голоса. И чтобы заговорить я беру в рот ночную цикаду.
Вот, невеста вынула изо рта маленького латунного жучка и молча показала его на дне гладкой ладошки. А, вернув цикаду под язык, она заговорила с ним о прошлой жизни, да так умно и мило, что Ян был настолько восхищен, что уже совершенно не боялся прекрасной покойницы.
Когда наступил рассвет, они попрощались, и Лили предупредила:
– Храните нашу тайну! Не болтайте обо мне ни с кем. Завтра к вам приедет один ваш приятель. Он дурной человек и может все погубить.
И действительно, на следующий день, под вечер, к Яну внезапно прикатил на Феррари его приятель студент МГИМО Санин, богатый бездельник из семьи дипломатов и плейбой. Ему было забавно видеть, в каком ничтожестве оказался его сверстник. Но вдруг он заметил на полу под кроватью веер, который обронила Лили и, схватив прелестную вещицу, стал допытываться – откуда у него дамский веер?
Ян так растерялся находке и соврал в ответ так неудачно, что Санин расхохотался.
– Врешь. Да это вовсе не веер! – напирал бесстыдник. – Смотри.
От грубых тисков веер щелкнул и выпустил из рукояти узкое лезвие.
В ручке слоновой кости скрывался миниатюрный стилет.
Ян опять что-то ляпнул. Но приятель уже ничему не верил.
– А откуда стишки? – наглец схватил со стола тетрадку, куда Лили переписала каллиграфическим почерком ночное стихотворение. Свое начало и окончание, сочиненное Яном.
Ян сослался на вымышленного друга. Но Санин обнаружил подпись – княжна Лили Т.
– Это же девичье имя, – рассмеялся гость, – зачем ты врешь?
Не зная как отговориться, Ян страшно смутился, а допрос нахала становился все настойчивей и наглее. Тогда Ян вообще замолчал, но Санин схватив тетрадь и веер княжны, стал его искусно запугивать и, потеряв голову, прижатый к стене Ян, наконец, признался во всем.
Только тут гость поверил хозяину, но тут же стал просить показать ему живую покойницу. Сначала просил. Потом стал требовать и опять умело пугать. Тогда Ян рассказал о ее запрете: мир мертвых опасен… но это еще сильнее разожгло любопытство бездельника. Словом, он так пристал к Яну, что тому ничего не оставалось, как согласиться.
– Ладно. Подождем полночь.
И тут события закрутились как в дурном сне – Санин не медля вытащил из кармана мобильник и назвал к Яну кучу гостей. Приехал знакомый сутенер с парой блядешек и дружок Санина по кличке Нина. И каждому Санин со смаком рассказал о покойнице в свадебном платье.
«Никогда не будь клоуном», честил себя Ян.
Гадкие гости пили и орали всю ночь, и Ян с бессильной ненавистью смотрел на пьяную оргию. Блядехи валетом лизали друг друга, сутенер онанировал, Санин насаживал на болт черное гузно дружка. В порыве отчаяния Ян даже думал перестрелять на фиг всю поганую коблу из Макарова, который прятал в шкафу.
Вдруг Санин весь превратился в слух и велел замолчать. Кобла притихла… надо отдать должное интуиции подлеца – из глубины ночи в комнату ветерком долетел печальный голосок и тут же замолк.
Раздосадованный Санин схватил с подоконника камень, которым Ян прижимал раму, швырнул его в полумрак и заорал:
– Чего ломаешься, сука! Выходи!
Только тут терпение Яна лопнуло как натянутая струна, он кинулся к шкафу, достал пистолет и обрушился на гостей бледный от злобы и ярости. Он еле сдержался, чтобы не давнуть спусковой крючок.
Недаром говорится: Бойся гнева терпеливого человека.
Увидев, как взбеленился хозяин, компания мигом убралась восвояси.
Ян перевел дух и подошел к окну. Луна спряталась за облаками. Смоляная темнота была так черна, что загасила огоньки светляков. Ни шороха. Ни звука.
Целых две ночи Ян ждал прихода Лили. И все ночи напрасно.
И вдруг на третью ночь она пришла и, плача, проговорила:
– Какие злые были у вас гости! Напугали меня до смерти!
Ян извинился за подонков, просил ее успокоиться, но Лили лишь повторяла:
– Вы им все разболтали! Смотрите… – она разжала ладонь и показала расколотый на две части эмалевый медальон с искалеченным изумрудом, – это был подарок моего жениха. Я ношу его на груди со дня нашей помолвки. Вот куда угодил мерзкий камень. Прощайте!
И быстро ушла.
Ян пытался ее удержать, но взгляд девушки обжог таким холодом, что он замер на месте. Он впервые увидел , что такое гнев аристократки и был готов провалиться сквозь землю от стыда.
Прошло больше месяца.
Наступили первые дни золотой осени, и Ян окончательно понял, что не может забыть прекрасную покойницу.
Часто бродя по заветному пустырю, он пролезал через пролом в стене на Рогожское кладбище и искал могилу юной княжны Лили Трубецкой, но нигде не находил дорогое имя – ни на крестах, ни на редких могильных плитах.
Но как-то однажды поздним дождливым вечером, когда Ян в одиночестве пил тоскливое вино погибшей любви, раздался слабый стук по стеклу. Ян кинулся к окну, и Лили впервые вошла в комнату с поднятой вуалью, и юноша увидел ее лилейное личико с мрачными глазами в траурных тенях.
– Вы простили меня? – выдохнул Ян.
Невеста молчала, чернота ее глаз блестела от напора стиснутых в душе слез. Ян стал спрашивать, что с ней.
