– Чертовски красиво! Уже назвали как-нибудь? – поинтересовался он, указывая на две горы.
– Само собой, – немного хрипло, ибо только что сделал новый глоток из фляги, отозвался Ньюкоб. – Этот здоровый – Малыш, а рядом…
– Смок, разумеется, – закончил за него Чейни. – Все просто и логично. Сдается мне, он еще не раз будет извергаться.
Внимательно посмотрев на визитера, Ньюкоб поднялся из плетеного кресла-качалки, которое на любой планете выращивал из вещевого зародыша сразу после ангара для «Ситки Чарли» и типового жилого модуля ( форта , пользуясь его терминологией), и вытащил из кармана упаковку полезных сигарет.
– Давай-ка покурим, сволич Чейни!
Курили в молчании. В отличие от хозяина, решившего нанести направленный удар по чертовому ревматизму (чего удивляться – годы плюс профессия, своличи мои!), гость не стал менять настройку сигареты, ограничившись стандартным общеукрепляющим эффектом.
– Очень неплохо, – похвалил он, возвращая Лестеру пустой мундштук. – У вас отличная начинка для сигарет, мой дорогой сволич Ньюкоб, просто отличная!
– Пфа! – тот выпустил финальный клуб дыма, получившийся ничуть не хуже того, что порой выплевывал старина Смок, когда ему хотелось немного пошалить . – Оно, может, и так. Но чтоб мне всю жизнь больше не курить, если кто-то станет разыскивать меня, а потом тащиться на Новый Клондайк даже ради чертовски отличной начинки для сигарет! Так что выкладывай, что тебе нужно на самом деле.
– Я хотел бы побиться с вами об заклад.
– Вот как? Именно со мной? – Сказать, что старатель был удивлен, значило сказать чертовски недостаточно.
– Да, именно с вами, сволич Лестор Ньюкоб, – кивнул Гриффит Чейни, на этот раз даже без тени своей чертовой улыбочки.
– А с чего ты так уверен, что мне захочется биться с тобой об заклад, а, сволич?
Гость покачал головой:
– Я не просто в этом уверен, а чертовски уверен. Понимаете, я, как и вы, весьма увлекаюсь творчеством древнего писателя, известного под именем Дж. из Лондона…
– Мистера Дж. из Лондона! – с превосходством в голосе поправил Ньюкоб, делая упор на первое слово.
– Совершенно верно. Итак, я утверждаю, что без подготовки назову больше названий произведений Мистера Дж. из Лондона, чем вы, и готов в подтверждение этого поставить любую сумму.
К такому повороту Лестер был не готов. То есть ему и в голову не могло прийти, что в трех чертовых галактиках есть хоть одно существо, знающее о Мистере Дж. из Лондона больше его, и все же вот так, без предварительной разведки, он не отваживался еще ни на одну вылазку .
– У тебя, должно быть, уйма лишних кредов, сволич? – поинтересовался он в качестве пристрелки.
Чейни улыбнулся и покачал головой:
– Ни одного.
– Пфа! Так на что ты собрался биться об заклад? На свои чертовы штаны?
– Сомневаюсь, что они вас заинтересуют, – вновь покачал головой этот чертов тип. – Однако в моем рюкзаке найдется и кое-что поинтереснее…
– Где ты это взял?! – спросил Лестер, когда к нему вернулась способность говорить и спокойно дышать, а чертово сердцебиение удалось нормализовать, пусть и при помощи второй лечебной сигареты.
– Не важно, – улыбнулся Гриффит. – Довольно и того, что ваш анализатор подтвердил ее подлинность.
– Да ты хоть знаешь, сколько она стоит?
– Точная оценка затруднена, поскольку официально бумажных изданий той поры осталось не так уж много, а уж прижизненных… Библиотекари на Оксфорде предлагали мне за нее семьсот тысяч.
– Пфа! Чертовы скряги! Когда она будет моей, я не расстанусь с нею и за семь миллионов.
– Значит, вы согласны?
– Да, покинь меня Разум!
– Отлично. Тогда давайте обговорим условия.
* * *
И вот они сидят в форте , в глубоких креслах, пододвинутых к столу, а на столе уйма бутылок с напитками на любой вкус; и хорошая еда (« чертовски хорошая еда, своличи мои, и никакой синтезированной дряни!»); и свежая пачка лечебных сигарет; и только что записанный чип с семью чертовыми сотнями тысяч; и залог сволича Чейни. Но они даже не смотрят на стол.
– White Fang, – улыбаясь, начинает Чейни. Ха, ну еще бы!
– Hearts of Three, – в тон ему отвечает Ньюкоб.
– The Sea-Wolf.
– Martin Eden.
– The Iron Heel.
– The Call of the Wild.
А над ними на стене висит портрет Мистера Дж. из Лондона (« чертовски хороший портрет, хотя и плоский. Но во времена Мистера Дж. не было голофото, своличи мои, вот какая неприятность!»), да еще с факсимиле его автографа, и великий писатель древности на портрете совсем такой, как Лестер себе его и представлял: полный достоинства взгляд из-под круглых стекол очков; и густые усы и брови; и благородные залысины; и офицерская выправка. А снаружи Кулау уже села, и совсем темно, потому что Маленькой Хозяйки в это время не видно, а от Заринки света чертовски немного. Но Ньюкоб не смотрит в окно, а вот Чейни нет-нет да и взглянет на портрет. Будто не верит, что такой прекрасный портрет («да-да, своличи мои, плоский и с факсимиле!») может висеть не в чертовом музее, а в типовом жилом модуле, выращенном из вещевого зародыша на планете, от которой до ближайшего музея черт знает сколько парсеков!
– The Little Lady of the Big House, – Чейни продолжает улыбаться. Держится он, надо признать, неплохо.
– The Son of the Wolf, – Ньюкоб демонстративно зевает.
– Koolau the Leper.
– Brown Wolf.
– The Mexican.
– The White Silence.
Проходит час. Всего только час. Целый чертов час! Чейни чертовски неплох. Даже не вспотел, хотя и слегка охрип. Демонстративно не притрагивается к напиткам, хотя видно, что очень хочется. Интересно, как долго он готовился?
– The Men of Forty Mile! – в голосе Чейни впервые чувствуется открытый вызов.
– When the World Was Young! – принимает его Ньюкоб. («Прекрасно, черт меня подери ! Сейчас я тебе задам!»)
– To Kill A Man!
– The House of Pride!
– In a Far Country!
– The Faith of Men!
Еще один час долой. Оба спорщика тяжело дышат.
– Перерыв на полчаса? – великодушно предлагает Ньюкоб.
– Четверти часа хватит, – мотает головой Чейни.
– Договорились!
Хозяин смешивает два тонизирующих коктейля; гость раскуривает две сигареты.
– Я тебя недооценил, – признается Ньюкоб.
– И я вас, – кивает Чейни. Вот уже полтора часа, как он спрятал свои чертовы улыбочки.
– Ну, про мою-то страсть к Мистеру Дж. все три галактики знают. А вот о тебе я не слышал.
– Я… издалека.
«Вот оно как! – думает Лестер. – Интересно, врет? Впрочем, разница невелика. Реликвия будет моей!»
