— Да что вы говорите? — мне уже почти захотелось просто развернуться и уйти, но после этих слов внутри меня взорвалось — Значит, по-вашему, я, человек, который практически с ума сошел оттого, что не смог стать в этой хреновой жизни актером, вот здесь, в этом дремучем уголке никчемного городишки, вдруг, встретил режиссера?! И он предлагает мне главную роль?! Знаешь, по-моему, уже поздно, и тебя могут не пустить обратно в дурдом, из которого ты сбежал. Поэтому, иди-ка ты отсюда все время прямо, пока не взойдет солнце!
Я частенько любил блеснуть остроумием, хотя не всегда выходило удачно. Вот и в тот раз шутка оказалась не столько смешной, сколько грубой. Мне самому стало неприятно. Я вообще-то не имею привычки оскорблять людей, тем более человека, ничем не оскорбившего меня. Но, что сказано, то сказано, и слово, как известно, не воробей. Не знаю, насколько сильно я его тогда разозлил, внешне он остался совершенно спокоен. Но теперь я знаю, все его спокойствие только ширма. Там, внутри, он ненавидит всех и вся. Но тогда, я лишь увидел, как он с неживой полуулыбкой выслушал мою тираду, и, как ни в чем не бывало, продолжил говорить.
— Я думаю, сейчас самое удачное время для возвращения. Можно сказать — как раз то время. Новая идея, конечно, не столь грандиозная, как предыдущие, скорее даже так, простенькая вещица... Хотя и не страдающая отсутствием оригинальности. Ведь вы понимаете, что оригинальность — это основа любой идеи?
Я даже сначала и не понял, что он задал мне вопрос. Я как раз размышлял о том, зачем я вообще стою и слушаю этого идиота, явно страдающего тяжелой формой шизофрении, вместо того, чтобы пойти домой, завалиться на диван и просто благополучно вырубиться до завтрашнего утра. Тем более что ветер усилился, и я, несмотря на довольно приличное опьянение, начинал понемногу замерзать. Но видимо, в человеке всегда жива, где-то там, в самых темных, не знающих света глубинах разума — надежда. И мозг каждого из нас — это ящик Пандоры. Все чувства и мысли витают снаружи ящика, и, как бы это глупо не звучало — адекватны реальному миру. И лишь надежда, лежащая в ящике, на самом его дне, отлична от всех них. И когда мы выпускаем ее, то уже не можем противостоять ее безумной силе. И я, выпустив её, стал глупо поддаваться гипнозу этой слепой, но всесильной субстанции.
— Хорошо, допустим, все, что вы говорите, правда — проговорил я — Но тогда не понятно, что вы делаете здесь, в этом городишке? Неужели прошлые фильмы не принесли вам хоть каких-нибудь денег? Разве нет? И что, вы не можете себе позволить жить в другом месте? Пусть не в столице, но, по крайней мере, не в такой же дыре, как эта. Ладно, я. Я здесь родился, прожил двадцать пять долбаных лет, и у меня, чёрт его дери, попросту нету денег. Но будь у меня хоть минимальная возможность, уехал бы отсюда, не раздумывая. Почему же вы...
— Так получилось — незнакомец нахмурил брови — Иногда получается не так, как хотелось бы.
— А то я не знаю! — почти крикнул я, представив всю мою жизнь, с неудавшимися попытками устроить ее — Я ведь хотел быть актером, да только вот ни хрена не получилось — я развёл руками — Видимо, мать её, не судьба.
— Почему же? — голос собеседника смягчился — Я ведь предлагаю вам роль в своем фильме. Может это и есть судьба?
— Все, что вы говорите, конечно, здорово, но вы же понимаете, это как-то... Да откуда, блин, в этом городе вообще могут быть режиссеры?!
— Возможно, их здесь и в самом деле нет, но я ведь и не говорил, что живу в этом городе — он обидчиво скривил губы — На самом деле, я родился очень далеко от этого места, и прожил там достаточно долго. Вот вы сказали про столицу... да, я какое-то время работал в столице. Но однажды бросил все и стал путешествовать. Хотя, это было давно — мужчина махнул рукой — А вот сейчас я остановился здесь. Не знаю, надолго ли? Просто снял домик за городом, и вдали от суеты дорабатываю новую идею.
— Но почему вы не вернулись на родину? — мне показалось, что лицо незнакомца едва заметно омрачилось.
— К сожалению, сейчас возвращение невозможно. На это есть причины, поверьте мне.
— Какие? — я поймал себя на мысли, что уже достаточно серьезно отношусь и к этому странному человеку, и к тому, что он говорит.
— Неважно — резко ответил странный человек, явно не желая обсуждать данную проблему — Сейчас речь совсем о другом. Я хотел бы пригласить вас на кастинг, или что-то в этом роде. Вот моя визитная карточка.
Сказав это, незнакомец полез в карман своей полукуртки-полурясы, и извлек прямоугольную визитку белого цвета. На ней большими черными буквами было написано — СТУДИЯ «БОЛИВАР».
— Там, на другой стороне — продолжил он, протягивая мне визитку — Адрес дома, в котором я остановился. Запоминайте, сядете на двадцать восьмой маршрут, доедете до конечной остановки. Там увидите проселочную дорогу. Пройдете по ней метров пятьсот. От этой дороги влево отходит тропа. И вот по этой тропе пройдите еще метров триста, и там уже увидите дом.
— Ладно — я взял визитку и сунул ее в карман джинсов, заодно достав еще одну сигарету — Если я завтра вообще захочу куда-нибудь идти, то возможно посещу и вас — сказал я с идиотским кривлянием - Но не раньше десяти.
— Желаете подкурить? — интонация полностью совпадала с той, с которой он задал этот вопрос в первый раз. Один в один, как будто он говорил эту фразу автоматически. Конечно, это было странным, но разговор с ним меня порядком утомил, и мне было уже все равно, как и что он говорит. Мне хотелось спать. Алкоголь одерживал сокрушительную победу над моей физиологией. Я подкурил, и еще раз повторив, что постараюсь прийти, я попрощался и направился домой. Пройдя метров тридцать, я обернулся. Моего собеседника уже не было. По крайней мере, на том месте, где мы стояли и разговаривали. Перестал шуметь ветер, и сразу стало как-то тихо. Я подошел к дому, и бросил окурок на землю.
— Идиотизм — единственное слово, которое крутилось у меня в мозгу.
Уже находясь в комнате, я достал визитку из кармана, и еще раз взглянул на нее.
— Студия Боливар - я улыбнулся — Смешное какое-то название. Хотя нет, не смешное. Идиотское.
Я швырнул визитку на журнальный столик, разделся и упал на диван.
— Идиотизм — это слово еще какое-то время присутствовало в голове, до тех пор, пока я не вырубился.
Утро было тяжелым. Совершенно не хотелось ни открывать глаза, ни шевелить, ни руками, ни ногами, а хотелось вновь погрузиться в глубокий сон и забыть о своем существовании, еще, как минимум, дня на два. Но безжалостное солнце уже пробилось лучами через занавеску, и сквозь закрытые веки ударило в мозг ярким пятном. Я отвернулся к стене и натянул на голову одеяло. Но алкоголь, начавший разрушительную деятельность, и наполнивший продуктами своего распада каждую клеточку организма, не давал снова уснуть. Нужно было вставать, ходить, что-нибудь выпить, чтобы хоть как-то избавиться от неприятных ощущений. Аккуратно приподнявшись, я присел на краешке дивана. Вспомнил, что в холодильнике на кухне лежит девственно-непочатая банка пива. Это воспоминание несколько прибавило мне настроения и, покачиваясь, я обнадёжено побрел за спасительной влагой. Достал банку, открыл ее, при этом, насладившись вдохновляющей мелодией шипения, сделал три огромных глотка, и глубоко вздохнул. Утро начинало легчать.
