Продавец отдела сантехники, с которым у Виктора Петровича сложились доверительные отношения, провёл его на склад и помог выбрать и лампы, и даже новую иголку для радиолы «ВЭФ». Мать не захотела выбросить это упрямо-копытное, балансирующее на разъезжающихся ножках чудо прибалтийской промышленности даже после того, как у него не осталось других функций, кроме подставки для телевизионной программы, извлекаемой из бесплатных газет.
Хорошо еще, что неизменный компаньон матери и единственный ценитель приносимых Виктором Петровичем мясных деликатесов кот Василий имел привычку драть когтями обои. Так что у Виктора Петровича был повод раскопать на складе в магазине дюжину рулонов красно-розовых бумажных обоев, которые были немного с другим, не цветочным, а стилизованным звёздно-флористическим рисунком. Но именно они показались Виктору Петровичу наиболее соответствующими духу эпохи, не спешившей, похоже, кончаться в отдельно взятых домах.
Теперь сын приезжал к матери в гости не просто на ритуальные чаепития. За стол садились только после того, как Виктор Петрович снимал три-четыре полосы старых,
исцарапанных когтями обоев и аккуратно наклеивал на их место новые.
Под обоями в ржавых разводах старого пересохшего клея обнаруживались «Известия» и «Московская правда» середины и конца восьмидесятых годов. Виктор Петрович работал не спеша и успевал прочитать все заголовки газет.
Несмотря на то, что память хранила глубокое разочарование в идеях перестройки, ускорения, социальной справедливости, площадной демократии, равно как и во всех других красивых, но не подкреплённых такими же поступками словах («ускорились, но не перестроились!» — как тогда зло шутили, подразумевая не только утонувший теплоход «Адмирал Нахимов»), на Виктора Петровича всё равно накатывала волна юношеского энтузиазма. Ему опять хотелось сделать что-то хорошее во имя всех, кого он знал, во имя всех, кого он ещё не встречал, но кто жил где-то здесь рядом, во имя всех-всех-всех, у кого осталась хотя бы капля наивности и простоты…
Тут, правда, нужно сделать ремарку. Виктор Петрович не собирался посыпать голову пеплом, извиняться публично за то, что чувства пробуждал не те, не так, и не у тех.
В бизнесе только то заслуживает внимания, что помогает зарабатывать деньги. А в сетке одного из самых известных телеканалов стояла организованная Виктором Петровичем ролевая игра «Нам жить хорошо!».
Следовало провести её так, чтобы зритель поверил, что гламур скоро выйдет из моды, что стиль «ретро» круче, что в мире поживших вещей можно жить лучше других, не продвинутых обладателей благ.
Виктор Петрович сказал «нет» шоколадным батончикам, пипифаксам и всем прочим промежуточным, но тоже разрекламированным элементам товарно-физиологической цепочки.
Теперь не нужно было тратиться на аренду дорогого подмосковного санатория, в котором должен был расцвести «потребительский рай на Земле». Или появиться «фабрика» по производству… ну, сами понимаете, чего.
На роль съёмочной площадки вполне подошёл скромный профилакторий, притулившийся между запущенным заводским стадионом и не менее запущенным парком. В ста шагах от дома, в котором жила мать Виктора Петровича.
Это был профилакторий завода, который в советские времена считался районообразующим. Очевидно, таким и остался, потому что застыл всеми своими полупустыми цехами в междувременьи вместе с потомственными рабочими и членами их семей.
Приезжая к матери теперь из принципа только на трамвае и шагая от остановки к дому по неброским и слишком правильным улицам, Виктор Петрович наблюдал за почти советскими по внешнему виду персонажами.
Конечно, бюджетники не часто могут позволить себе менять гардероб. Но категорическое отсутствие в продаже жвачек, чипсов, редбуллов, сникерсов и нутелл наводило на мысль, что в «заповеднике времени» сохранился не только стиль одежды, но и традиционный для советской эпохи стиль питания. Любовь к шпротам, говяжьей тушёнке, шоколадному маслу и чаю в коробочках «со слоном», судя по прилавкам и покупателям продовольственных магазинов, передавалась тут от поколения к поколению.
Где ещё проводить настоящее ретро-реалити шоу, как не здесь?
Все без исключения отдыхающие профилактория согласились стать участниками необычной телевизионной игры. Им нужно было поверить (или, может быть, вспомнить), что все, кто их окружают, желают им счастья, добра. Что Мир оказался таким, каким в мечтах представлялся четверть века назад.
Горячими сторонниками проекта стали директора парка и стадиона.
По утрам, через пять минут после того, как по внутренней радиосети профилактория трубили подъём, всех в обязательном порядке (потому что здоровье каждого — это богатство всех) выгоняли на поле и заставляли делать зарядку.
Питание было калорийным и полезным. Каша на завтрак, на обед и на ужин. Перловая, пшённая, рисовая. Иногда даже гречневая. Кофе не только без кофеина, но и, конечно, без кофе-бобов. Каждый получал ежедневно по столовой ложке рыбьего жира и стакану молочной консистенции обезжиренного кефира.
Недоброжелатели Виктора Петровича говорили, что новая ролевая игра пользуется успехом у телезрителей потому, что похожа на бульварные шоу, в которых герои, как могут, пытаются выжить на необитаемых островах и в других экстремальных местах.
С таким упрощенным подходом согласиться было нельзя. Ведь важно не выжить, а правильно жить.
Обитатели профилактория жили очень интересной и духовно насыщенной жизнью. Перед обедом убирали мусор в парке, красили извёсткой стволы деревьев, бегали по стадиону в противогазах или прыгали в мешках. После дневного сна по распорядку начиналось коллективное изучение документов, предсказывающих неизбежное светлое будущее для страны и всего человечества. А по вечерам в чудом сохранившемся в парке кинотеатре под открытым небом крутили героико-романтические фильмы.
Скоро в толпе наблюдающих за съёмками начали появляться и зрители со стороны. Их легко можно было отличить от местных жителей по нелепым и выбивающимся из общего стиля предметам одежды, выуженным из «бабушкиных сундуков». Зонтики а-ля-старуха-Шапокляк, потерявшие форму фетровые шляпы, дырявые авоськи, торчащие из карманов кустарно сваренных и неумело искромсанных джинсовых брюк…
Но что поделаешь — хороший вкус нельзя привить сразу. Зато дурной, как сорняк, появляется сам. Запросы новых потребителей начинали оказывать влияние на торговлю.
Сначала в качестве эксперимента в профилакторий и в гастроном завезли живое пиво в бутылках с осадком. У продвинутых ценителей будвайзера оно пошло на «ура». Затем появилась водка в шишковатых бутылках, запечатанных сургучом. И снова — успех.
