В один из таких дней Монтег и отключил сантор поместья от общей инфосети. Само по себе это было знаком весьма красноречивым — что-то такое происходило там, в Пещерах Диса, о чем она не должна была знать.
Единственным каналом информации остались гемы — но они переговаривались на тиби, которого Констанс не понимала. Только морлоки, привычные к астролату, часто переходили на него между собой, но и те сдерживались в обществе пленников.
Но однажды Августин смог уловить обрывок разговора, из которого узнал важную новость: торговый караван с эскадрой конвоя вернулся с Элении. Вернулся с триумфом — забитый под завязку импортными товарами и… добычей.
Военной добычей.
* * *
Эления была одним из вавилонских миров, которые после войны стали новообразованными доминионами. Эленийский доминатор Йон Лурдес был главой достаточно крупной корпорации нанотехники и доминон получил за большой вклад своего предприятия в разработку имперского оружия, а также по той причине, что корпорация «Синко Лурдес» стала все больше походить на государство в государстве. По мощности она уже равнялась небольшому новообразованному доминиону, а Эления была неспокойной планетой. Таким образом, отдав планету в лен главе корпорации, имперский сенат нашел хорошую сферу приложения усилий довольно мощной службы безопасности и контроля.
Эления принадлежала некогда Дому Ситха, и Йон Лурдес, чтобы укрепить свое положение, женился на Вальде Ситха, старшей дочери главы Дома. Став членом семьи, он узнал со временем и семейную тайну: дом Ситха уже после окончания войны подторговывал с Картаго. Где находится скрытая планета Рива — пилоты Ситха не имели понятия: у Дома вообще было не так много хороших пилотов. Корабли Рива возникали как бы из ниоткуда, подходили к одной из отдаленных космических станций Ситха и там происходил торговый обмен.
Лурдес прикинул, что получится, если он наведет на эту торговлю имперский флот, и вышло, что получатся одни убытки. Сверхтяжелые руды, которые поступали на Элению с Картаго и были необходимы для производства нанометаллов, стоили у Рива вдвое дешевле, чем у Брюсов или Эррида, а по содержанию были в два с половиной раза богаче. Если он наведет на это дело имперский флот, то канал будет перекрыт, а толку будет мало — пилоты Рива никогда не сдаются живыми, а значит, Картаго так и не удастся найти. Гораздо лучше было продолжать торговлю — до того момента, пока не удастся поднакопить сил, чтобы захватить флот Рива врасплох одним решительным ударом. И хотя бы одного живого пилота.
Словом, доминатор Лурдес изменил императору Брендану ради вящей прибыли и последующей славы. Он не поделился со своей супругой планами предать Рива, рассудив, что она может в этом случае предать его, — вполне резонно, надо сказать. Вальда Ситха-Лурдес действительно держала руку дома Рива, и исправно поставляла сведения резиденту-синоби.
Шнайдер знал, что рано или поздно это случится. Однажды предав своего императора, Лурдес стал легкой целью для шантажа, а это позволяло Рива навязывать ему все более кабальные условия контрактов, и чем дольше это длилось и чем больше доминатор увязал — тем сильнее его одолевало отчаяние, а значит — он делал ошибки. И настал момент, когда леди Ситха предупредила резидента, что вокруг доминатора Лурдеса начинает наматывать круги имперская разведка. Медлить больше было нельзя — и очередной торговый караван отправился в сопровождении небольшой эскадры. Шнайдер сыграл на опережение и выиграл. В локальном пространстве небольшой угасающей звезды его встретила засада — корабли СБ «Синко-Лурдес». Они попытались взять торговый флот Шнайдера на абордаж, и не успели даже толком удивиться, как их абордажные команды оказались перебиты, а по штурмовым переходникам с атакуемых кораблей на атакующие ринулись «Бессмертные». После этого Шнайдер прыгнул в локальное пространство Элении и, еще не закончив маневр выхода, перестроил эскорт в боевой порядок. Эленийский флот был уничтожен полностью, в плен захвачены одиннадцать пилотов, все корабли набиты добычей под самую завязку. Доминатор Лурдес, который мог разболтать имперской разведке слишком много, покончил с собой. Во всяком случае, его нашли с размозженной головой и его же собственным игольником в руке. Эти подробности передавались в Пещерах Диса из уст в уста еще до того, как триумфаторы прибыли в глайдер-порт Пещер.
Эта триумфальная победа была и даром никому из Совета Капитанов не нужна, а Шнайдеру — в последнюю очередь. Собственно, она была признаком грядущего поражения. Эленийцы предали — и, конечно, получили свое — в назидание всем, кто думает, будто такого партнера, как дом Рива, можно попытаться предать; однако сам факт предательства сигналил о близости развязки так же явно, как собирающиеся тучи — о близких и обложных дождях. Лев разорвет гиену, осмелившуюся укусить, но уже то, что гиена осмелилась, означает, что лев уже не так грозен.
Шнайдер своего раздражения не скрывал. Его флагманский корабль «Дельта» получил небольшие повреждения в ходе единственного космического сражения, но он не особенно огорчился по этому поводу — зато Бет видела, как он плакал, глядя, как на рейде взрываются заминированные Бессмертными эленийские корабли. Пилотом «Дельты» была Хатор Нефера, темнокожая стройная женщина, чьи руки покрывал темный узор, видный только под непрямым светом — как пятна пантеры. Она понимала и разделяла чувства своего командира.
— Корабль есть корабль, — сказала она, ужиная вдвоем с Бет. — Даже вражеский. Для кого-то он дом, для кого-то гроб. Порой — и то, и другое.
— Но ведь на тех кораблях не было людей? — спросила Бет — Мне так сказали…
— Не было, — подтвердила Хатор. — На этих кораблях уже никто не будет жить и никто не умрет.
— Мне не хотелось бы жить и умереть на корабле, — передернула плечами Бет.
— Это вы сейчас так говорите, а немного позже скажете по-иному.
Бет понимала, о чем она — те особенные отношения, которые складываются между людьми на корабле. Проводя с кем-то в закрытом пространстве долгие месяцы, ты или привыкаешь к человеку, или выясняешь, что вы несовместимы — и тогда один из вас покидает корабль. Она вспоминала отношения, царившие на «Паломнике» — никто из левиафаннеров не был простым человеком… или шеэдом… но каким-то образом члены экипажа образовывали единое целое, состоящее из очень разных, непохожих друг на друга, частей. Здесь было то же самое. У этих людей мог быть клан, семья, государство — но там, за бортом. Здесь все это переходило на второе место. Да, человек мог быть сложным… даже скверным… но он подходил тебе, а ты — ему.
