хотя были по факту тем же набором звуков, что и человеческая речь.
Воспитанники школы все были каждый со своими талантами, место в ней нельзя было купить, система тестирования не пропускала сюда бесталанных. Для желающих попасть сюда, учиться у здешних преподавателей и иметь диплом об окончании любой ценой были отдельные факультеты, не связанные с факультетом изобретений, и пересечения и взаимодействие разрушительно высокомерных учеников, у которых за душой не было ничего, кроме понтов и денег родителей, тщательно отслеживалось и строго каралось. Буллинг и травля не допускались, поскольку сильно вредили личности, творчеству и развитию всей науки в целом. Политика Школы не была утопической и отделенной от материального реального мира, но каждой ценности был отведен свой приоритет. Безусловно, травматизация психики имела место так или иначе, были и конфликты, и столкновения, и победы, и конкурсы, и состязания и поражения. Все было, как и в других школах, вроде как и везде, но все же не так, как везде.
Он нашел Троя в одном из мини-беседочных амфитеатров. Тот увлеченно дирижировал своим джаз-бандом из математиков и музыкантов.
«Тоже мне новоявленный Йозеф Кнехт», – усмехнувшись, подумал Миян. Хотя что уж там говорить, по сути, вся Школа играла в бисер и пыталась овладеть искусством сочинения метатекста через синтез всех отраслей искусства, математики, программирования, а также и других естественных наук в одно универсальное искусство, могущее говорить с разными людьми на понятном языке.
Искушение подкрасться незаметно и вернуть другу должок, дернув его за рукав и нарушив тем самым ход течения его музыки, было велико, но Миян с ним справился. Впрочем, он хорошо знал Троя, вскоре тот и без него разорвет паутину звуков без слов, разразясь проклятиями, что все не то и все играют не так!
Тада-ам, пюпитр полетел вместе с нотами.
– Аллегретто это медленнее, чем аллегро. А вы только представьте себе, андантино – значит играть надо более оживленно, чем анданте! И я уже молчу про виво и престо!
Трой неистовствовал, его взъерошенные вихры грозовыми всполохами метались по площадке, хорошо, что он не Гарри Поттер, и его дирижерская палочка не может рождать заклинания, а то дело явно двигалось к произнесению непростительных. Пора всех спасать.
– Ну и как же ты прикажешь мне превращать это фуриозо (свирепо, неистово) в джакозо (радостно, весело)? – с улыбкой возникая на пути этого метальца, произнес Миян.
Конечно же, кон сэнтимэнто (с чувством) и эроико (героически), – рассмеялся Трой. – Пошли, пожрем чего-нить, я жутко голоден. Иначе я сейчас тут всем головы пооткусываю, как Веном!
Озвучив угрозу, Трой утихомирился.
Здание столовой располагалось в старой части Ратуши, окна были огромные – от пола до потолка; любимый ими обоими ветвистый и изгибистый модерн с вкраплениями венгерских и османских национальных мотивов.
Взяв еды и напитков, друзья уселись недалеко у окна за мозаичными столиками, столешницы которых были сконструированы так, что рисунки и узоры из мозаичных кусочков мрамора и смальты можно было передвигать, каждый раз создавая новые. И принялись друг другу рассказывать, кто и что придумал, у кого и что получилось или нет, и как вообще прошел этот день.
Выслушав Мияна, Трой сказал:
– Бро, ты, конечно, крут, но то, что ты задумал – долгий путь, один ты можешь идти его долго. На длинных дорогах много всего может случиться и много чего может понадобиться, я тебя не пугаю, ты не боишься трудностей, я знаю, сам такой. Но с надежными товарищами шансов пройти и дойти до конечной цели больше. И веселее, – он, хохотнув, толкнул друга в плечо.
–Я тут кое-кого знаю, пойдем, познакомлю, пообщаетесь. Помню, она мне что-то такое рассказывала про органику, ее зовут Лея, она сейчас должна быть в океанарии, который у корпусов химии и биологии, у них там сейчас гидробионика. Ты, кстати, знал, что ваши с Зейном стрекозы тоже гидробионты?
Так, переговариваясь и дожевывая бутеры, парни шли по дорожкам и лужайкам кампуса, день начал течь лениво и медленно. Да, блин, давай найдем ее попозже, пошли по пештрам пройдемся? Пештрами местные называли пешеходные тропы, частично проложенные, как эко-тропы, по огромной лесопарковой зоне Школы. Школьная территория включала в себя часть национального парка и простиралась на много километров. Тут были и озера, и реки, и водопады, и даже часть горного массива, и песчаной косы. По всей территории были проложены многоуровневыми лабиринтами пештры, чтобы создать множество площадок и зон для творчества, отдыха, тренировок, исследований и изобретений.
Бессистемно переводя мостки и калитки рычагами и переключателями и проходя по ним, парни очутились в части со следами японского сада. Засмотревшись на облетающие цветки вишни, действительно отражающие понятие «моно но аварэ» (печаль вещей), красоту быстротечности, Миян оказался в центре ниспадающих белых лент.
– Смотри куда идешь! – холодный окрик и ледяной взгляд девчонки были сродни удару нападающего бьющего по волейбольному мячу в прыжке. – Горт, я сама, он не видел, – произнесла она, и выскользнувшая было из деревьев тень в черном капюшоне, замерла.
– Скольжение по воде нужно отрисовать идеальней. – Девчонка снова сосредоточилась на лентах и белом мяче, в который они собирались, клубясь и переплетаясь, как туманные змеи в воздухе.
– Чем-то напоминает первый цветной полнометражный японский фильм-аниме выпущенный 22 октября 1958 года студией Toei Animation «Легенда о Белой Змее», – произнес Миан.
– Да, это одна из самых известных сказок Древнего Китая, и ты сейчас как тот даосский монах, который все разрушил.
– На истории искусств мы на ее примере изучали мастерство китайской резьбы по дереву, которое восходит к династии Тан (около семисотого года). Но откуда у тебя интерес к этой истории?
– Этот мультфильм неоднократно упоминал мастер Хаяо, отзываясь о нем довольно противоречиво однако.
– Я тоже поклонница творчества мастера Миядзаке. Ита, – представилась девушка, – а это мой друг Горт, мы с архитектуры виртуальности, а вы?
– Я изобретатель, а мой друг Трой – математик и музыкант.
– Да мы с Гортом знакомы, – включился в разговор, подошедший Трой. – Встречались на койне-мистериях. Да, жаль, что все же они переделали элевсинские и убрали главный смысл всего этого священнодейства, на мой взгляд, – вставил Горт – употребление кикеона.
Все четверо понимающе ехидно хмыкнули.
(Койне – устное средство междиалектного (реже – межнационального) общения, вырабатываемое при социальном и языковом контактировании разнообразных групп населения. Первоначально термин «койне» использовался для обозначения устной речи, возникшей при общении носителей различных диалектов в Древней Греции. В современной лингвистике под К. понимается средство повседневного общения, используемое людьми, говорящими на разных социальных и региональных вариантах языка )
– Хорошо, что
