Тристрамом овладело состояние какого-то кошмара, ему казалось, что он превратился в желе: ноги и руки обмякли, дыхание стало неглубоким, накатило отчаяние. Тем не менее, когда грузовик с прицепом, груженный оборудованием для Министерства синтетической пищи, начал осторожно поворачивать с Рострон-плейс на Адкинс-стрит, Тристрам нашел в себе достаточно сил и воли к жизни для того, чтобы перебежать дорогу перед грузовиком и оставить между собой и преследователем много тонн ржавых труб и пустых котлов. Но Тристрам понимал, что его уловки бесполезны, он чувствовал всю их глупость и безнадежность: ведь они его все равно поймают, если он им действительно нужен.
Тристрам добежал до второго поворота налево — Ханания— стрит. Весь первый этаж «Рэппэл-билдинг» был занят заведением под названием «Метрополь»; его очень любило посещать высшее чиновничество, и там никто не ждал скромного учителя, неуверенного в своем будущем. Позвенев несколькими септами, таннерами и тошронами в левом кармане брюк, Тристрам вошел внутрь.
Звон бокалов, широкие спины, девичьи плечи, серая и черная униформа, разговоры о политике. («Резолюция 371 говорит об этом совершенно ясно».) Тристрам пробрался к свободному столику и стал ждать официанта. («Вопросы распределения сырья должны быть решены на межведомственной конференции».) Подошел официант в кремовом пиджаке, черный, как туз пик.
— С чем, сэр?
— С апельсиновым соком, — ответил Тристрам, наблюдая за беспрестанно открывающейся дверью. Вошла парочка заливающихся смехом франтов в сером, кастрат с лысым, как зад, черепом и стеклянными глазами в сопро-вождении мальчика-секретаря, мужеподобная женщина с огромным ненужным бюстом… И вот он увидел своего преследователя, увидел даже с каким-то облегчением. Офицер снял фуражку, обнажив слипшиеся короткие прямые рыжеватые волосы, и стал вглядываться в это скопище пьющих людей. Тристрама так и подмывало помахать ему рукой, чтобы показать, где он, но офицер и так разглядел его довольно быстро и, улыбаясь, подошел к нему.
— Мистер Фокс? Мистер Тристрам Фокс?
— Да. И вы это прекрасно знаете. Присядьте-ка лучше. Если, конечно, вы не хотите забрать меня немедленно.
Черный официант принес Тристраму выпивку.
— Забрать?! — Офицер засмеялся. — А, понимаю. Постойте,
— окликнул он официанта, — принесите и мне стаканчик того же. Да, — обратился офицер к Тристраму, — вы совсем как ваш брат. Я имею в виду Дерека. По наружности. Ну а насчет остального я, конечно, не знаю.
— Что вы играете со мной, как кошка с мышкой! — вспылил Тристрам. — Если вы хотите предъявить мне обвинение, так предъявляйте!
Он даже протянул вперед руки, словно мим, изображающий велосипедиста. Офицер расхохотался.
— Примите мой совет, мистер Фокс, — проговорил он. — Если вы совершили что-нибудь противозаконное, подождите, пока другие это обнаружат. У нас и без явок с повинной достаточно забот, изволите ли видеть.
Офицер положил на стол обе руки ладонями вверх, словно показывая, что крови на них нет, и улыбнулся Тристраму доброй улыбкой. Похоже было, что он славный парень, примерно одних лет с Тристрамом.
— Хорошо, — сказал Тристрам, — а могу ли я спросить…
Офицер покрутил головой, словно хотел проверить, нет ли рядом кого-нибудь, кто мог бы умышленно или неумышленно подслушать разговор. Но Тристрам был скромен и выбрал дальний и стоящий отдельно от других столик. Офицер еле заметно кивнул в знак удовлетворения.
— Я не буду называть своей фамилии, — заговорил он. — Ну а звание мое вы сами разберете — капитан. Я работаю в той организации, где ваш брат, видите ли, комиссарит. Вот о вашем брате я и хочу с вами поговорить. Я так понимаю, что братца своего вы не очень любите.
— Не очень, по правде говоря, — проговорил Тристрам. — Но я не понимаю, какое это имеет значение для чего-либо или для кого-либо.
Официант принес капитану алк, и Тристрам заказал себе еще один стаканчик.
— Это будет за мой счет, — заявил капитан. — Принесите два, — попросил он. — Сделайте двойные.
Тристрам поднял брови и сказал: — Если вы собираетесь меня напоить, чтобы я рассказал вам то, чего я не должен рассказывать…
— Да что за вздор! — рассмеялся капитан. — Вы, скажу я вам, очень недоверчивый человек, понимаете ли. И вы это знаете, я так полагаю. Вы зна-аете, что вы человек недоверчивый, как я догадываюсь.
— Да, я такой, — ответил Тристрам. — Обстоятельства заставляют нас всех быть недоверчивыми.
— Осмелюсь сказать, — продолжал капитан, — что брат ваш, Дерек, весьма преуспел в жизни. Вы согласны? Это так, несмотря на массу кое-каких обстоятельств. Несмотря на свою семейную родословную, например. Но то, что он гомо… это, понимаете, искупает все другие грехи. Грехи отцов, например, понимаете ли.
— Да, он очень высоко взлетел, — согласился Тристрам. — Дерек теперь очень большой человек.
— А вот я могу сказать, что его положение отнюдь не является непоколебимым, отнюдь не является. А что касается того, что он большой человек, так ведь величина — вещь весьма относительная, не правда ли? Да, — согласился капитан сам с собой, — да, это так.
Он наклонился ближе к Тристраму и, казалось бы, без всякой связи со сказанным прежде продолжал: — Мое положение в Министерстве, безусловно, дает мне право по крайней мере на майорское звание в новом корпусе, понимаете ли. Однако на погонах у меня, как вы можете заметить, всего по три капитанских звездочки. А некто по имени Данн — человек много моложе меня — носит на погонах короны. Вам когда-нибудь приходилось переживать что-либо подобное, мистер Фокс? Был ли у вас, понимаете ли, подобный унизительный опыт, когда человек моложе вас получает повышение, перепрыгивая через вашу голову?
— О да, да! — взволнованно ответил Тристрам, — конечно, да! Мне это очень даже знакомо!
Официант принес два двойных алка.
— Апельсиновый сок кончился, — объявил он. — Вам сделали с черносмородиновым. Надеюсь, джентльмены не возражают?
— Я так и думал, что вы меня поймете, — кивнул капитан.
— Это, конечно, потому, что я не гомо, — убежденно проговорил Тристрам.
— Я полагаю, не без этого, — согласился капитан, сильно смягчая мысль Тристрама. — Ваш брат был бы, несомненно, единственным, кто стал бы отрицать, как много он приобрел благодаря своей весьма инвертированной сексуальной жизни. Но теперь вы должны рассказать мне, мистер Фокс, об этих его значительно инвертированных сексуальных влечениях, вы ведь знаете его всю жизнь. Можете ли вы подтвердить, что они подлинные?
