Неожиданно перед ней появился стакан: Морган предлагал ей выпить. Она взяла стакан и выпила, не ощутив вкуса. Затем сунула стакан обратно в руку Моргану.
– Еще? – спросил он.
– Да. Пожалуйста.
– Рассказывать будешь? – Он отошел к бару и налил из бутылки чего-то янтарно-желтого.
– Да. Нет. Не сейчас. Меня до сих пор трясет. Морган, этот человек пытался меня убить.
– Маньяк. Он подстрелил трех или четырех человек. Я это слышал по полицейскому радий. Одного насмерть, одного серьезно ранил, двоих легко. Просто ты попала туда не вовремя. Теперь все позади.
– Нет, черт побери! Он стрелял в меня! А остальные – они просто случайные жертвы.
– Я понимаю, тебе, возможно, сейчас так кажется, но…
– Морган, я уверена. Он смотрел прямо на меня. – Она задумалась, вспоминая. Вся сцена прошла перед ней, как в замедленном фильме. Каждое слово, каждое движение навсегда запечатлелись в ее памяти. – Он смотрел прямо на меня. Господи боже, он улыбался!
– Я же говорю, маньяк.
– Маньяки не пользуются глушителями. Они не становятся в стойку, как в тире. – Морган передал ей полный стакан, и Сара выпила его залпом. Она вспомнила, как первая пуля ударилась в каменную колонну рядом с ней. В нескольких сантиметрах. Если бы она не споткнулась, то была бы сейчас мертва. С разнесенным в куски черепом. Невозможно себе представить: только что – запах травы и деревьев, гомон играющей детворы, золотой блеск купола Капитолия под солнцем в конце парка, а в следующий момент – ничего, даже темноты. Нет больше Сары Бомонт. Ее стала бить дрожь.
– Держи, – сказал Морган. Она обернулась. Он протягивал ей длинный купальный халат из фланели и бело-голубой плед.
– Тебя рвало. На одежде остались следы. Иди в мою спальню и переоденься. Я отнесу твои вещи вниз, в прачечную. А потом займусь твоей щекой. Там, в аптечке, есть йод.
Она сделала, как он сказал. Отдав ему запачканный костюм, она села на край кровати, крепко обхватив себя руками, и стала ждать. Время тянулось бесконечно долго. Когда Морган вернулся из прачечной, она встала и подошла к нему.
– Обними меня, Морган, – попросила она.
Он посмотрел на халат и нахмурился.
– Сара, я не думаю…
– Обними меня, – повторила она, позволив полам халата распахнуться.
Он покраснел. Его уши вспыхнули ярко-красным цветом, и он отвернулся.
– Никогда не думал, что смогу такое сказать, но… – Он закусил губу, протянул руку и запахнул на ней халат. – Послушай, Сара, ты только что избежала смерти. Сейчас ты хочешь доказать себе, что жива. Это не ты говоришь. В другой раз, если ты не передумаешь, я всегда готов, клянусь богом. Но не сейчас, не сегодня. У меня все-таки есть какие-то принципы.
– Морган! – Она обвила его руками. – Меня так трясет, что я должна за что-то держаться. За что-то прочное. Только и всего. Ничего больше.
Он неуклюже обнял ее, и она наконец почувствовала облегчение. Глаза у нее слипались – начал действовать алкоголь. Она заставила себя заснуть, и вместе со сном пришло успокоение.
На следующее утро Сара проснулась в незнакомой постели. В первые секунды она ничего не могла понять и шарила глазами по стенам, не находя привычных вещей. Она села в постели и обнаружила, что на ней какой-то чужой купальный халат, надетый прямо на голое тело. Ее одежда была аккуратно развешана на внутренней стороне двери спальни. Где она?...
И тут она вспомнила. Центральный парк. Выстрелы. Но вчерашние события уже казались далекими. Как теленовости из десятичасового выпуска. «Сработал защитный механизм», – решила Сара. Мозг отстраняется от таких ужасов, иначе можно сойти с ума.
Она встала и оделась. Вспомнила, как Морган обнимал ее, как она поцеловала его и спустя мгновение он вернул поцелуй. Бедный Морган. Должно быть, ему было нелегко. Он ведь никогда не пропускал ни одной юбки. Сара ясно чувствовала, что его охватило желание.
Она нашла его в гостиной. Морган спал в раздвижном кресле, скорчившись в неудобной позе, костюм на нем весь помялся. Сара покачала головой. Морган любил представляться жестким, циничным репортером, но иногда из-под этой маски проглядывал подлинный Морган Граймз. «Странно, – подумала она,
– почему мы так и не смогли с ним сработаться?»
На кухне она отыскала яйца, красный перец, кое-что еще и принялась готовить яичницу по-мексикански. Она натирала сыр, когда на кухню зашел Морган. Он посмотрел, что она делает, усмехнулся и вышел. Через минуту она услышала, как он включил душ.
Потом Сара стояла перед окном его комнаты и смотрела на город. За домами; далекие, но все же величественные по сравнению с карликами-небоскребами, виднелись сквозь дымку Скалистые горы. Там есть такие места, где можно побыть в одиночестве. И где не встретишь ни единой души на многие километры вокруг. Поежившись, как от озноба, Сара вспомнила, как две недели назад смотрела через окно дома на Эмерсон-стрит. Это было примерно в то же время дня и совсем близко отсюда. Все как будто осталось прежним, но от того дня ее уже отделяла глухая стена. Там осталась другая Сара, другая жизнь, и ей казалось, что все прежнее случилось не с ней. Она подумала – каждый ли, кто столкнулся лицом к лицу со смертью, тоже испытал это: крещение муками и вслед за ним – второе рождение? Может, потому японцы и превратили самоубийство в священнодействие.
– Значит, ты не сомневаешься, что убийца специально охотился за тобой?
Она обернулась к Моргану, Репортер сидел в раскладном кресле, держа на колене раскрытый блокнот.
– Нет, не сомневаюсь. Уже известно, кто он такой?
– Нет. Утром я звонил в редакцию. У него не нашли удостоверения личности и вообще никаких документов. Они проверяют его по фототеке и показывают по ящику. Кто-нибудь узнает его и позвонит. – Морган прищурился. – Ты-то случайно его не знаешь?
Сара решительно замотала головой.
– Нет, конечно нет.
– Но тогда, если он не сумасшедший, зачем ему понадобилось убивать тебя?
– Не знаю.
– Тебе не кажется, что ты могла бы и знать?
Сара рассмеялась. В первый раз после того, как в нее стреляли, она смеялась от души.
– Если кто-то и должен это знать, так это я. Но он теперь ничего не расскажет.
– Существует только восемь поводов для убийства. Можем пройтись по списку, если желаешь.
– Всего восемь? А я всегда думала, что их столько же, сколько жертв.
– Нет, только восемь. Убийства различаются между собой деталями, но не основными мотивами.
Сара пожала плечами.
