Весь остаток дня Анна старалась учиться и трудиться со всей возможной прилежностью, так чтобы миссис Принсент могла ею гордиться. Девушка натерла пол в своей спальне, а заодно и в коридоре. Она специально пришла в столовую пораньше, чтобы помочь приготовить ужин, и не стала упрямиться, когда ей поручили заняться мясом. Хотя она была Старостой и имела полное право перепоручить возню с мясом кому-нибудь помладше. Такую работу никак нельзя было назвать почетной, тем более что кухонные ножи были такими тупыми, что скорее рвали, чем резали мясо. Особенно трудно приходилось с кусками, содержащими хрящи, то есть почти со всеми. Мясо полагалось Лишним раз в неделю. Это были обрезки, поставлявшиеся ближайшим супермаркетом, в котором Правоимущие покупали себе еду. Вместо того чтобы упрямиться, Анна безропотно отделила мясо от костей, по возможности аккуратно его нарезав. Все это время она тренировалась в искусстве оставаться незамеченной, поэтому не поднимала глаз, а ступать старалась как можно более тихо. Все это время девушка не давала себе отвлекаться от работы, повторяя Вечернюю Клятву:
Клянусь безропотно служить.
Клянусь я пользу приносить,
Клянусь обузой я не стать,
Природу-Мать не оскорблять.
Клянусь я слушать и молчать,
Клянусь себя в руках держать.
Клянусь старательной я быть
И честно Родине служить.
Вечернюю Клятву произносили каждый вечер перед отходом ко сну. Миссис Принсент говорила, что Клятва напоминает Лишним о Месте, которое они занимают. Не то чтобы у Лишних была в жизни цель — нет, ведь такое предположение могло подтолкнуть к выводу, что у существования Лишних есть смысл, тогда как никакого смысла не было. Клятва помогала понять, что им надо сделать в жизни, чтобы отплатить долг Матери-Природе и Государству, которое проявляло заботу, вместо того чтобы просто-напросто отправить их восвояси.
Всю жизнь до Анны никак не мог дойти смысл слов миссис Принсент. Куда именно «восвояси» могло отправить их Государство? Однако девушка сочла за лучшее не уточнять, опасаясь, что миссис Принсент решит ей это продемонстрировать.
Она нахмурилась и встала, собираясь опустить нарезанное мясо в кастрюлю.
Вдруг она почувствовала, как сзади кто-то подошел. Резко обернувшись, она увидела лицо Чарли, стоявшего всего в футе от нее. Лишний Чарли тоже являлся Старостой, однако в отличие от Анны, которая опиралась на силу слов, веру в правила и пламенные речи о дружбе с миссис Принсент, Чарли боялись и слушались из страха физической расправы. В свои пятнадцать лет он не выделялся особо высоким ростом, но это компенсировалось плотным телосложением — благодаря отчасти мышцам, данным природой, отчасти тому, что он постоянно отбирал еду у других мальчиков, которые с готовностью расставались с похлебкой и хлебом, стараясь не обращать внимания на ноющие, бурчащие желудки, поскольку в противном случае их ждало нечто куда страшнее голодных мук. Чарли мог истязать жертву, пока у несчастного не начиналось недержание, мог придумывать такие жуткие наказания, что заключение в карцер представлялось избавлением.
Сегодня лицо у Чарли было припухшим, что Анна заметила еще на уроке этики, не придав этому большого значения. У Лишних постоянно появлялись на теле свежие кровоподтеки и порезы, являвшиеся следами игр, наказаний и драк. Никто не спрашивал, почему у тебя на щеке ссадина или отчего на руку наложена самодельная повязка. За исключением самых серьезных случаев никто не обращался за помощью — да это было и бесполезно. За все время пребывания Анны в Грейндж-Холле врача вызывали дважды: один раз мальчик во время игры в нескольких местах сломал ногу, а в другой раз у новичка начался жар. Лишние боялись болезней как огня. Препарата Долголетия они не принимали и поэтому могли подхватить любой вирус, любой недуг, однако мало кто сознавался в дурном самочувствии, предпочитая терпеть до последнего. Миссис Принсент не раз и не два вполне ясно объявляла, что болезнь является одним из признаков слабости. Болезнь наводила на мысль, что Матушка-Природа считает, что от тебя не будет никакого проку и хочет «побыстрей избавиться от обузы».
Именно это и произошло с одной девочкой-новичком. Она подхватила какую-то странную хворь и, в конце концов, умерла. «Плохая наследственность, — пояснила миссис Принсент Анне несколько недель спустя. — Так будет лучше».
Анна кинула на Чарли быстрый взгляд. У него была разбита губа, а левый глаз заплыл до такой степени, что почти перестал быть виден. В некотором волнении девушке подумалось, что теперь, как это ни странно, побитый Чарли выглядел еще более грозно, чем прежде.
— Теперь, если вдруг мясо окажется испорченным, я буду знать, кого винить, — осклабился он.
— Чего тебе надо, Лишний Чарли? — сощурилась Анна. — Тебе нельзя на кухню. — Ей потребовалось титаническое усилие, чтобы не съежиться от одного только его вида.
Она повернулась к кастрюле и снова стала кидать в нее мясо. Она чувствовала, как Чарли сверлит ее взглядом, и от этого становилось не по себе.
— Где твой дружок? — тихим голосом спросил он.
Анна нахмурилась и неуверенно посмотрела на него.
— Не пойму о чем ты, — спокойно произнесла она. — У меня нет друзей, Чарли.
Чарли подошел еще ближе, и теперь Анна чувствовала затылком его дыхание.
— Где Лишний Питер?
Анна замерла. Питера распределили в спальню Чарли. Если даже Чарли неизвестно, где он, то уж ей-то откуда знать?
— А зачем тебе? — спросила она, осторожно обернувшись.
— Я так и знал. Значит, он все-таки к тебе бегал, — самодовольно ухмыльнулся Чарли, покачав головой. — А знаешь ли ты, Анна, что он попал? Ты должна понимать — он заслужил все то, что его ждет. Да и ты тоже.
Анна крепко сжала в руке нож.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — спокойно повторила она, заставив себя посмотреть Чарли в глаза, желая показать, что ей не страшно. Анна напомнила себе, что ей нечего бояться. Она — Староста. Она не какая-то там соплячка, которой можно помыкать как вздумается.
— Бегал он к тебе или нет, теперь уже без разницы, — пожал плечами Чарли. — Он сам напросился. Ему надо было привить уважение к другим. Знаешь, Анна, миссис Принсент ведь все понимает. Она знает, что Питер получил по заслугам, так что смысла убеждать ее в обратном нет. Ты думаешь, что ты ее любимица, а на самом деле нет. Она просто тебя жалеет.
Анна почувствовала, как у нее внутри все свело от ярости:
— Никто меня не жалеет, Лишний Чарли, — прорычала она.
Чарли ухмыльнулся и наклонился к ней поближе:
