Она попыталась читать мне salutary нотации. Я это отнесла за счет того, что Дарья Филипповна плохо выспалась на моем кухонном диванчике, продавленном до пружин поколениями нервно спящих павликов.
Итак, я узнала, что, по мнению Дарьи Филипповны, я не имею никакого права хозяйничать вещами погибшего человека и лезть со своей корыстью в чужую беду в дни траура. Что я — черствая бесчеловечная стерва, циничная, расчетливая и эгоистичная. Разумеется, Даша была несравненно более мягка в терминах, но смысл ее слов был именно таким. Это, по мнению Дарьи Филипповны, является грехом не только для любого православного человека, но и…
В таких случаях главное: не перебивать. Батарейка совести, замкнувшаяся случайно и не по делу, быстро перегревается и садится. Умолкла и Даша, расстроенно хлопая большими коровьими ресницами над остывшим coffee glace. Вывалив на утренний стол свою больную совесть, она теперь напоминала сильно продрогшего голубя мира. Голубь туповато и задерганно вертел головой и косился то одним глазом, то другим. Ему было неуютно, слов у голубя не было, а если его душу что-то грело, то лишь понимание, что он — голубь мира.
— Дорогая моя Дарья Филипповна, — проникновенно сказала я. — У нас есть один важный вопрос, который мы пока не обсуждали, но его нам надо решить раз и навсегда. Вы — стажер, которого направили мне на практику, верно?
— Верно, — кивнула Даша.
— Кроме miserable зачета, который мне предстоит вписать в историю болезни вашего ВУЗа, вы, may be, хотите также научиться всему, что знаю я, чтобы в бесконечно далеком будущем стать тем же, кем являюсь я. Верно?
— Верно, — снова кивнула Даша.
— Поэтому я — учитель. Сенсей. А вы, Дарья Филипповна, мой ученик — падаван. Но я, Дарья Филипповна, сторонник не западной, а восточной модели. Это, знаете, когда ученик десять лет носит за учителем чашки с рисом, а тот его бьет по голове бамбуковой палкой. Наш век вносит свои ремарки, поэтому вместо десяти лет у нас всего месяц, а удары бамбуковой палкой наносятся хоть и болезненно, но мысленно. Я понятно излагаю?
Даша неуверенно кивнула.
— Если мы, Дарья Филипповна, принимаем эту схему — то я обязуюсь за месяц сделать из вас бизнес-леди. А вы обязуетесь навсегда перестать мне возражать и читать нотации.
— Да, но…
— Или да — и тогда вы ученик, а я учитель, или нет — и тогда вы немедленно уходите прочь! — Я экспрессивно швырнула указательный палец по баллистической траектории от плеча вдаль (этот царственный жест я когда-то подсмотрела у одного глухонемого). — Да или нет?
— Да, — покорно кивнула Даша.
— Хорошо, — согласилась я. — И теперь вернемся к нашему дискурсу. К вопросу о том, что я — бесчеловечная стерва, циничная, эгоистичная, расчетливая…
— Я не так говорила! — с отчаянием проблеяла Даша.
— Важно не что говорили вы, а что отвечу я. Итак, Дарья Филипповна, запомните три главных правила успешного человека. Их ровно три. Вы готовы их усвоить?
Даша покорно кивнула. Я сделала паузу и прошлась по кухне.
— Правило первое: ВСЕМ — НАХЕР.
— Что? — испугалась Даша, и в глазах ее отразился такой испуг, что я поняла: она очень боится, что я погоню ее прочь от себя.
— Правило второе: МНЕ — ПОХЕР.
Даша молча смотрела на меня, хлопая ресницами.
— Правило третье: МНЕ — НАДО. Это правила, которыми мы руководствуемся.
Я дала ей для осмысления этих простых истин столько времени, сколько понадобится. Даша помолчала. Видно, ей очень хотелось что-то спросить.
— Спрашивайте, Даша, сейчас можно.
— Но ведь это эгоизм? — тихо произнесла она.
— Да, — кивнула я. — Totally.
— Но ведь это подло…
— А вот здесь, дорогая моя Дарья Филипповна, я возражу: подло — это когда делают подлость. А заниматься собственными интересами не подло. Подло — предавать, подло — воровать чужое, подло — самоутверждаться за чужой счет.
— Илена, но ведь вы этим и занимаетесь… — тихо произнесла Даша.
— Пример, — потребовала я возмущенно. — Кого я предала? За счет кого самоутвердилась? У кого украла?
Даша думала долго.
— Ну, вот деньги из его кошелька вынула… — сказала она наконец.
— Тьфу, идиотка! — не выдержала я и топнула ногой. — Всё. Встала и пошла отсюда!
— Как? — Даша готова была расплакаться.
— Вот так! Вон отсюда! И чтоб к вечеру вернулась с двумя комплектами милицейской формы!
Я выписала себе и Дарье срочную командировку и от имени Корпорации забронировала на завтрашний вечер билеты в Елец. У меня были резонные doubts, сможет ли Дарья выглядеть милиционером, надев форму, но я понадеялась на инструктаж, который проведу на месте. В конце концов, бывают же и у милиционеров стажеры?
Единственное, о чем я не волновалась, — милицейская форма. Если неопытная в этих делах Даша не сможет ее достать к вечеру, я это сделаю завтра. Весь день я посвятила своим интернет-проектам, а поздно вечером позвонила Даша и радостно отрапортовала, что дамскую милицейскую форму она нашла, и как раз наши размеры. Я похвалила ее и не стала уточнять, как ей это удалось. Как выяснилось, зря.
В утро перед поездкой мне предстояло уладить наши неприятные дела. Я обзвонила морги и выяснила, где Кутузов. Было удачей, что у него в штанах нашелся паспорт — иначе мне бы пришлось ездить опознавать, представляясь дочкой, чего совсем не хотелось. Найти его адрес в Ельце оказалось сложнее — пришлось поднять базу предприятий по Ельцу и копаться среди владельцев автомоек, а затем напрягать моего павлика, у которого имелась база квартир, в том числе и по Ельцу… Но в итоге я нашла телефон вдовы Кутузова. Моей задачей было предупредить, что завтра к ней приедут два следователя из милиции для уточнения показаний. Я сухо сообщила ей о случившемся и назвала телефоны морга, чтобы она могла вести дальше свои melancholiqe дела. Naturlich, она еще ничего не знала — ей никто не потрудился сообщить. Такого тяжелого телефонного разговора со мной не случалось с тех самых пор, когда меня пытался прессовать Google. Разговор я, конечно, выдержала, но потом слегка поплакала. Ich habe ein Recht darauf!
В офисе Корпорации мне предстояло три дела: распечатать визитки, забрать из кассы деньги, потраченные на обмундирование Даши — смета наверняка уже прошла по системе. А также мне предстояло перекинуть остальные свои вялотекущие истории на кого-нибудь другого — я чувствовала, что проект так называемого пива стал для меня настолько перспективным, что заниматься чем-то другим мне в ближайшее время не интересно.
