(Последнее предложение мне хочется выделить особо: я сам всегда инстинктивно это чувствовал.).
***
"Я говорю это в связи вот с чем. Вот уже более двухсот лет ум человека является неизменной добычей вампиров энергии. Бывали отдельные случаи, когда им удавалось полностью завладеть умом человека и использовать его в своих целях. Я, например, почти уверен, что одним из таких «оборотней» рода человеческого был де Сад, чей мозг всецело находился во власти у вампиров. Богохульство и мерзость его писания не свидетельствуют, как оно нередко бывает, о некоей «демонической живости стиля» — доказательством тому является то, что книги де Сада так и остались образцом творческой незрелости, несмотря на то, что их автор дожил до семидесяти четырех лет. Целью и смыслом его жизненного творчества было усугублять разброд в людских мыслях, намеренно искажая и извращая правду о сексе.
Едва я прознал о существовании вампиров мозга, как вся история двух прошедших столетий стала мне до нелепости ясной. Примерно до 1780 года (а именно этот срок является ориентировочной датой по-настоящему масштабного вторжения вампиров мозга на Землю) почти все искусство у людей носило жизнеутверждающий характер — взять музыку Гайдна и Моцарта. После вторжения вампиров мозга этот солнечный оптимизм стал для людей творчества почти недосягаем. Своими орудиями паразиты сознания всегда избирали людей с наиболее тонким интеллектом, потому что именно такие люди пользуются наибольшим влиянием у остального человечества. Очень немногим творческим натурам оказывалось под силу сбросить с себя гнет вампиров, причем такие люди обретали через это новую силу. К числу таких, несомненно, принадлежал Бетховен; Гете тоже тому пример.
И это с предельной ясностью объясняет, отчего паразитирующим на уме вампирам так важно, чтобы об их присутствии никто не догадывался; чтобы человек не сознавал, что они сосут из него жизненные соки. Человек, одержавший над вампирами верх, становится для них вдвойне опасен, поскольку в нем пробуждаются силы самообновления. Видимо, в таких случаях вампиры пытаются покончить с ним иным способом: натравить на него других людей. Следует вспомнить, что смерть Бетховена наступила после того, как он, покинув дом сестры после какой-то непонятной ссоры, гнал несколько миль под дождем в открытой повозке. Обобщая множество разрозненных фактов, мы обнаруживаем, что именно в девятнадцатом веке крупные творческие личности впервые начинают сетовать на то, что «мир ополчился против них». Гайдн и Моцарт, напротив, встречали у своих современников любовь и понимание. Как только талант уходит из жизни, пропадает и общая к нему неприязнь: вампиры мозга ослабляют свою хватку, у них и без того есть за кем присматривать.
По истории литературы и искусства начиная с 1780 года можно проследить, как шла борьба с вампирами сознания. Творческие личности, отказывавшиеся проповедовать пессимизм и безверие, уничтожались. Хулители же жизни зачастую доживали до самого преклонного возраста. Небезынтересно, например, сопоставить судьбу хулителя жизни Шопенгауэра и безудержного ее апологета Ницше, сексуального дегенерата де Сада и мистика эротики Лоуренса.
За исключением этих очевидных фактов я не очень преуспел в изучении вампиров мозга. Я бы, пожалуй, предположил, что в небольшом количестве они присутствовали на Земле всегда. Возможно, что христианское понятие дьявола исходит из смутного, интуитивного сознания той роли, которую вампиры играли на протяжении истории человечества: их вожделения завладеть умом человека, обратив его во вред всему живому, всем жителям Земли. Но обвинять вампиров во всех бедах человеческой цивилизации было бы ошибочным. Человек — это животное, стремящееся возвыситься до бога. Многие из наших бед — неизбежный побочный эффект направленного на то усилия.
У меня есть на этот счет теория, которую я попытаюсь изложить для завершения мысли. Я склонен считать, что во Вселенной существует множество цивилизаций подобных нашей, и ими также движет стремление к развитию. На ранних этапах эволюции любую цивилизацию заботит в основном то, как обуздать природную среду, как одолеть врагов, как вдоволь обеспечить себя пищей. Но рано или поздно наступает момент, когда трудности начального этапа уже преодолены, и тогда цивилизация может обратиться взором в глубь себя, вкусить радость полета мысли. «My mind to me a kingdom is» «"Мой ум для меня королевство" (англ.)·, — сказал когда-то Эдуард Дайер. Так вот, когда человек приходит к осмыслению того, что его ум — королевство в самом прямом смысле, огромная неизведанная страна, вот тут он и переступает ту черту, что отделяет животное от бога.
И я подозреваю, что вампиры мозга существуют тем, что отыскивают цивилизацию, близкую уже в своем развитии к той точке, где происходит скачок на качественно новый уровень, и начинают на такой цивилизации паразитировать, занимаясь этим до тех пор, пока в конечном счете ее не изведут. Последнее, правда, не является для них самоцелью, ведь тогда им придется разыскивать новый питающий их организм. Единственно, чего им нужно, это чтобы та колоссальная энергия, что выделяется при поступательном движении эволюции, питала их как можно дольше. Следовательно, целью вампиров является не допустить, чтобы человек прознал о мирах, скрытых в нем самом; следить за тем, чтобы его внимание рассеивалось наружу. Думаю, невозможно усомниться в том, что войны двадцатого века — преднамеренная затея вампиров. Поэтому более чем вероятно, что Гитлер, как и де Сад, был еще одним из числа отягченных злом «оборотней». Мировая война, равная по масштабу концу света, не отвечала бы их интересам, а вот затяжные войны масштабом поменьше устраивали бы их идеально.
Как повел бы себя человек, доведись ему уничтожить или хотя бы прогнать вампиров мозга? Первое, что за этим последовало бы, — это, наверное, чувство небывалого облегчения ума, освободившегося наконец от гнетущего бремени; прилив сил и энтузиазма. Первый такой прилив наверняка ознаменовался бы рождением многочисленных шедевров мирового искусства. Человечество уподобилось бы детям, выпущенным из школы в день последнего звонка перед каникулами. А потом человек обратил бы свою энергию в глубь себя. Он перенял бы наследие Гуссерля (кстати, весьма примечателен тот факт, что именно Гитлер распорядился убить Гуссерля, причем как раз тогда, когда работа последнего вот-вот должна была увенчаться новыми открытиями). Человек неожиданно ощутил бы себя хозяином силы, в сравнении с которой водородная бомба кажется просто свечкой. Возможно, не без помощи таких стимуляторов как мескалин, он бы впервые сделался обитателем мира ума, точно так же, как сегодня является жителем Земли. Он бы пустился исследовать просторы своего сознания подобно тому, как Ливингстон и Стэнли исследовали Африку. Ему бы открылось, что в нем самом существует множество воплощений его собственного "я", наивысшие из которых олицетворяют то, что у наших предков носило бы имена богов.
