Как-то само собой получилось, наверняка из-за тянущегося разговора, но я вышел вслед за гостями. Пока мы спускались, Колесов смеялся и счастливо говорил, что он давно искал эти «Тихие травы», и вот помог случай.
За те несколько часов, с момента, когда я возвратился из магазина, а потом принимал Колесова, полностью стемнело. Двор был пуст. Женщина с вязанием у подъезда, болтливые дачники, лысый мужик с пакетом и монтер разбрелись по домам.
В машине — «Жигули» шестой модели — сидели два человека: водитель и пассажир рядом. При нашем появлении они вышли, и Вадим Леонидович помахал им книжкой, после чего шофер расслабленно облокотился о кузов, а его сосед двинулся нам навстречу.
Я только успел подумать, что мои посетители были даже не втроем, а вчетвером…
Далее покатились стремительные и кровавые события, с которых началась моя иная жизнь. Все произошло буквально за секунды.
Человек, шедший к нам, вдруг содрогнулся, рухнул на колени, держась рукой за висок, а рядом с ним глухо шмякнулся о землю короткий ломик, кем-то брошенный из темноты. Возле водителя «Жигулей» уже находился давешний ненавистник Ельцина, лысеющий здоровяк с бумажным пакетом. Он сделал колющее движение, и сверток неожиданно погрузился в живот противника, так что бумага сжалась в гармошку возле его кулака. Он резко вытащил руку, и я увидел длинный прямой клинок. Лысый повторно воткнул оружие в бок водителю, тот, бездыханный, ополз на землю. Убийца же расторопно вытер смятой бумагой лезвие.
Колесов успел отбежать на пару метров, но был настигнут фальшивыми дачниками. Я услышал шорох борьбы.
Алик попытался что-то сказать, но вместо слов отрыгнул кровью. Из горла Алика торчало острие вязальной спицы. За его спиной стояла пожилая женщина, та самая, что раньше вязала на скамейке. Алик дернулся, и сквозь его ладонь, прикрывающую кадык, прошла вторая спица.
Появился монтер, подобрал упавший ломик и резким ударом по затылку добил умирающего, после чего сообщил пожилой женщине, прикончившей спицами краснолицего Алика:
— Этот готов, Маргарита Тихоновна.
Мне он заговорщицки подмигнул и со словами: «Не шуметь!» — заткнул ломик себе за пояс.
С выключенными фарами подкатил темный «раф», из которого выскочили двое и начали проворно закидывать трупы в кузов. Люди действовали быстро и слажено.
Очкастая Маргарита Тихоновна, то и дело удостаивая меня беспокойным взглядом, шептала:
— Тихо, тихо, все хорошо, главное, тихо…
К ней подбежала дачница. Огородный инвентарь оказался короткой пикой. Дачница протянула отнятую книжку, шепотом позвала:
— Пал Палыч, скорее!
Усатый мужик приволок связанного Колесова с кляпом во рту и грубо закинул в «раф».
Лысый сказал Маргарите Тихоновне:
— Я с Палычем на их машине, за вами следом.
— Нет, Игорь Валерьевич, вы давайте к нам, а Пал Палыч и сам справится, — она бережно положила книгу за обшлаг своего жакета и скомандовала: — Исчезаем!
Лысый, деликатно подталкивая меня в спину, усадил на боковое кресло и сам примостился на соседнем. Монтер и женщины тоже влезли в салон, хлопнула дверь, и «раф» тронулся в темноту.
Надо сказать, когда происходила расправа, я стоял, не шелохнувшись, точно одеревенел, и если бы захотел издать крик, то вряд ли смог бы — шок надежно закупорил мне горло.
Перед моими глазами проносились кадры криминальных сводок о бандитах, прознающих через наводчиков о квартирных сделках. Если бы Колесов сам не находился в довольно плачевном состоянии, я бы предположил, что все подстроил он, но поскольку мы не подписывали документов, в таком поступке не было смысла.
Кошмарные вопросы, как обезумевший пчелиный рой, гудели в моей голове: «Неужели бандиты ошиблись, поторопились? Что будет со мной? Меня оставили в живых и не тронули даже пальцем. Но почему или, лучше сказать, до которого времени? Пока не выяснится, что денег нет, и продажи не было?»
На трясущемся полу «рафа» ворочался на трупах связанный Колесов. Я подумал, у него есть все предпосылки считать, что я подставил его, хотя это также представлялось абсурдным — никто не берет с собой деньги при осмотре жилья.
Из людей, окружающих меня, за настоящего налетчика вполне мог сойти монтер — очень уж наглое у него было лицо. Лысый здоровяк, похожий на базарного мясника, тоже производил зловещее впечатление. Глядя же на Маргариту Тихоновну и дачницу, не верилось, что эти интеллигентного вида женщины оказались хладнокровными убийцами.
Пожилая сразу отчитала монтера:
— Саня, у тебя ум есть? А если бы лом на асфальт упал, сколько звону было бы!
Парень извинялся:
— Маргарита Тихоновна, ей-богу, я хотел вначале киянкой бросить, а потом побоялся — он вон какой здоровый был. — Монтер пнул мертвеца ногой. — Вдруг бы не оглушило…
— Не ругайте Сашу, — вступилась за подельника дачница, — по-моему, все прошло просто отлично.
— Точно, — согласился водитель, — без сучка без задоринки.
— Танечка, я знаю, что говорю, — возразила Маргарита Тихоновна. — И второе, ребята, я же просила, на задании вслух никаких имен! А вы, будто дети малые, «Маргатита Тихоновна, Пал Палыч»… — передразнила она. — Что это такое?!
Дачница и монтер виновато заулыбались.
— Да будет вам, Маргарита Тихоновна, — вмешался лысый, — они же шепотом… И вы сами, между прочим, ко мне обратились по всей форме, разве фамилию не назвали, — он усмехнулся.
— Простите, Игорь Валерьевич. Значит, и меня нужно списывать, — удручилась Маргарита Тихоновна. — Тем не менее, молодежь, в следующий раз будьте осмотрительней.
Монтер, сидевший понурясь, перестал изображать раскаяние и неожиданно протянул мне ладонь:
— Сухарев, Александр.
— Вязинцев, Алексей, — выдавил я.
— Очень приятно, — улыбнулся монтер. На вид он был мой ровесник, может чуть младше. — Ну, ты как? Штаны небось полные до краев? — доверительно спросил он.
Пока я обдумывал ответ на фамильярное заявление, Маргарита Тихоновна первой осадила монтера:
— Прекрати, Саша! — Глубоко вздохнула и сказала необычайно торжественно: — Алексей… Уважаемый Алексей Владимирович. Я могу лишь представить, какое мнение у вас сложилось об увиденном. Но вы должны знать: в нашем обществе вам ничего не угрожает. Хотя бы потому, что мы все, — при этих словах монтер, дачница, лысый Игорь Валерьевич, водитель и его штурман синхронно закивали, — любили и уважали вашего дядю, Максима Даниловича Вязинцева… Клянусь светлой его памятью, мы не хотели вас испугать, но, увы, предупредить тоже не могли. Слишком многое пришлось бы объяснять, вы могли бы нам не поверить, и преступники ушли бы от наказания. Надеюсь, в скором времени вы сами во всем разберетесь и не осудите нас за расправу. Полгода назад эти… нелюди, — голос ее дрогнул, — подстерегли и злодейски убили Максима Даниловича…
