Ознакомительная версия.
— Любая религия отрицательно относится к самоубийству. — сухо сказал Чухновский.
— Чего же он хотел от вас?
— Конкретно? — раввин задумался, стараясь дать наиболее точную формулировку. — Его интересовало, например, отношение религии к возмездию.
— Интересно! — вскинулся Аркадий. — Он хотел кому-то мстить? Или кто-то хотел мстить ему?
— Что это вы так взволновались? — раввин покачал головой. — Мы говорили о религиозном аспекте возмездия. И только.
— Религиозный аспект возмездия? — нахмурился Аркадий. — Не понимаю.
— Объясняю на примере. Некто в прошлом совершил богопротивный поступок. Поступок при жизни остался не наказанным. Вопрос: можно ли сейчас вознести к Творцу молитиву и просить Его наказать душу этого человека, где бы она ни пребывала?
— Вы это серьезно? — удивился Аркадий. — Посмертное наказание души? И вы хотите сказать, что Подольский обсуждал эту… э… как реальную проблему?
— Именно как реальную, — сухо сказал раввин. — Молитва суть обращение к Творцу, все остальное — Его воля. Кто может знать, каким будет Его решение?
— Только не я, — буркнул Аркадий. — Оставим теологию. Если Подольского интересовали проблемы возмездия, значит, у него были враги, так ведь?
— К чему вы клоните? — подозрительно сощурился Чухновский. — Вы думаете, Генриха кто-то довел до приступа и смерти? Так я вам скажу сразу, что это нелепая идея. Он был человеком очень уравновешенным. Да он даже с нашими хамами-чиновниками разговаривал таким тоном, что беситься начинали они, а он оставался спокойным.
— И при этом мог кипеть внутри, — возразил Аркадий. — А накопление внутреннего напряжения…
— Нет-нет, он действительно был спокоен! По-моему, встречаясь с хамством, он включал в себе какой-то автопилот… Думал о другом, а с хамом разговаривал как бы на уровне подкорки. Согласитесь, что в большинстве случаев этого бывает достаточно, все это вполне примитивно… Правда, я так не могу, — заключил Чухновский, — сразу начинаю нервничать. Если кто и умрет от хамства, так это я.
— Что вы думаете о Наталье Леонидовне Раскиной? — спросил Аркадий, решив резко изменить тему.
Чухновский, видимо, не умел сразу перестраиваться с одной темы на другую — он застыл, раскачиваясь, будто получил подножку. Подумал.
— Раскина? — переспросил он. — Слышал об этой женщине. Она работает с Генрихом Натановичем. Никогда ее не видел, но помню, что Генрих отзывался о ней, как о хорошем работнике.
— А о других своих коллегах — Пастухове, например, — Подольский тоже рассказывал?
— Он мало говорил со мной о своих проблемах на работе, — покачал головой Чухновский. — Мы все больше о духовном… Послушайте, я понимаю, почему вы во всем этом копаетесь. Страховая компания хочет сохранить деньги, вот и ищет, как бы не заплатить, но, уверяю вас, к Генриху Натановичу это никакого отношения иметь не может.
— О чем вы? — удивился Аркадий. — Какая страховая компания?
— Но это же очевидно! Наверняка Генрих Натанович застраховал свою жизнь на случай тех или иных видов смерти. В том числе и от смерти в результате сердечного приступа. А теперь страховая компания наняла вас, чтобы доказать: смерть наступила из-за причины, которая не входит в страховой полис. Я прав? Не вижу, какая иная причина могла бы заставить похоронное управление отказать в погребении по еврейским обычаям.
Аркадий решил не спорить.
— А что вам говорят фамилии Хойзингера и Азизова? — спросил он, давая Чухновскому понять, что он, может быть, и прав в своем предположении о вмешательстве страховой компании. Хотя, конечно, если бы раввин дал себе труд подумать, то вспомнил бы, что частные детективные агентства не занимаются расследованием страховых дел, у компаний есть собственные следственные отделы.
— Об Азизове знаю только то, что он играл с Генрихом Натановичем в шрайк, — сухо сказал Чухновский. — Я лично эту игру не одобряю, но у всех есть свои слабости… А фамилию Хойзингера слышу впервые. Еще есть вопросы?
Он демонстративно посмотрел на часы. Аркадий встал — он и сам собирался уже уходить, разговор навел его на кое-какие мысли, хотя, конечно, дал куда меньше информации, чем он ожидал.
— Вы сами, — сказал он, — может, вспомните, с кем еще встречался в свободное время Генрих Натанович? Были ли у него родственники? Уверяю вас, это очень важно. И не для каких-то там страховых компаний. Для истины.
Это прозвучало фальшиво, и Аркадий увидел, как поморщился Чухновский.
— Родственники, — пренебрежительно отмахнулся раввин. — Был один… Лев его зовут. То ли кузен, то ли еще дальше. В свое время он… Впрочем, это неважно. Генрих не встречался с кузеном и, по-моему, даже не знал, где тот сейчас находится.
— В свое время… Что — в свое время?
— Лев — врач. В пятьдесят шестом он определил у родителей Генриха СПИД-б. Если бы не этот диагноз, они, возможно, были бы живы и сейчас.
— Не понял, — поднял брови Аркадий. Конечно же, он знал, что имел в виду Чухновский, но хотел, чтобы тот высказался более определенно. Мнение о том, что СПИД-б — болезнь скорее психическая, нежели физическая, было достаточно распространено, особенно почему-то в среде интеллигенции. Конечно, все знали о существовании вируса, с этим никто не спорил. Но в ходу была идея о том, что на самом деле вирус СПИДа-б разрушает имунную систему не организма, а мозга, ослабляя его способности к анализу окружающего мира, заставляя без всякой критики воспринимать чужое влияние. И тогда достаточно было человеку сказать, что он заражен страшной болезнью, как у него действительно — при полном физическом здоровье! — появлялись все типичные симптомы иммунодефицита. Если врач не успевал разобраться в том, что симптомы эти фантомны, человек погибал, и только вскрытие показывало, что умирал он практически здоровым. Идея эта, имевшая широкое хождение, на самом деле была вздорной и очень мешала медикам бороться с эпидемией. Но ведь вздорные идеи часто бывают убедительнее реальных.
— Прекрасно вы все поняли, — с досадой сказал Чухновский. — Извините, мне пора, в шесть начинается вечерняя молитва.
— Спасибо за разговор, — откланялся Аркадий.
— Постойте, — сказал Чухновский, когда Аркадий уже собирался закрывать за собой дверь. — Вы думаете, что Генрих умер, как его родители — от этой болезни? Но ведь эпидемия закончилась десять лет назад!
— Всего хорошего, — улыбнулся Аркадий и закрыл дверь. Господи, что за фантазии! Ну да ладно, пусть остается при этом мнении. Кстати, идея не такая нелепая, какой выглядит на первый взгляд. Подольскому кто-то говорит о том, что вирус СПИДа-б в его организме на протяжении всех этих лет сохранялся в латентной фазе, а теперь начал себя проявлять. Он понимает, что ему осталось недолго — помнит, как умирали родители…
Ознакомительная версия.
