— А ты слыхал когда-нибудь, — спросил меня Витька, — чтобы археологи нашли что-нибудь живое? Они всегда находят мертвые предметы, которые пролежали в земле много столетий и лет.
— А что Громов говорит?
— Громов хороший математик. Он занят тем, что вычисляет. А знает много. Мне ребята из его школы рассказывали, что педагоги не решаются его спрашивать.
— Наверное, знает не меньше, чем в учебниках? — перебил я Коровина.
— В учебниках! — засмеялся Витька. — Он знает, чего не знал ни Дарвин, ни Эйнштейн.
— А откуда?
— Откуда… Ясно, ему тот рассказывает, которому сигналят из других миров.
— Так это же мертвый предмет, археологическая находка, сказал я.
— И Агафонычев так думает? — спросил Витька.
— А при чем тут Агафонычев?
— Отсталые вы с ним люди. О теории информации слыхали? Можно не только содержание книги записать, но и тебя вместе со всей твоей информацией клеточной, молекулярной, мозговой.
— Теперь я понял, — сказал я.
Хоть я и сказал Коровину, что понял, ничего я не понял. Ведь до других миров миллионы световых лет, как же могут оттуда сигналить какому-то таинственному субъекту, находящемуся в квартире Громовых на Васильевском острове? Мысль эта не давала мне покоя. Из-за нее я получил двойку по русскому языку и по истории. Не приготовил уроки.
Во время перемены я сказал Витьке, что мне необходимо побывать в квартире Громовых. Витька от удивления даже вытаращил глаза.
— То есть как это необходимо? — спросил он.
— Необходимо. И все.
— Кто тебя такого туда пустит?
— А что, там милиционер стоит, что ли, и пропуска спрашивает? Наверное, там звонок есть. А если нет звонка, постучу.
— А как же ты объяснишь, зачем пришел? — хмыкнул Витька.
— Неотложным интересом к истине. Я недавно читал в одном журнале, как ученые ради истины жертвовали даже жизнью.
— Уж не хочешь ли ты пожертвовать жизнью? — спросил Витька.
— Хочу, — ответил я не совсем уверенно и тихо.
— Ну и дурак же ты!
— А что?
— Нужна истине твоя жизнь!
— Нужна! Ты не читал статью в одном интересном научном журнале. Там про это написано, и про жизнь, и про здоровье.
— Так ты что, чудило, вообразил, — сказал Витька, — что за дверью квартиры Громовых от тебя потребуют здоровье и даже жизнь? За кого ты их принимаешь?
Я понял, что сказал глупость, но признаваться мне не хотелось, особенно перед Витькой. Еще недавно он мучил меня Агафонычевым, а сейчас будет смеяться над тем, что я хочу пожертвовать здоровьем и даже жизнью. Насчет жизни я, может, и сказал лишнее, но своим здоровьем я пожертвовал бы вне всякого сомнения, только чтобы узнать о таинственном существе, получавшем сигналы.
Кстати, я спросил Витьку:
— До другой галактики миллион световых лет и даже в сто раз больше, как же могут оттуда сигналить этому, который прячется в громовской квартире?
Витька нахмурился. Видно, ему не совсем понравился мой вопрос, Я думал, что он поступит, как некоторые докладчики, сошлется на то, что это неизвестно пауке. Но Коровин любил смотреть в глаза правде. Он сказал:
— По мнению Громова…
— Сына или отца? — перебил я.
— Сына… По его мнению, ученые ошиблись, и те сигналят не из далекой галактики, а с планеты, назовем ее икс или игрек, находящейся не так далеко от нас.
— Это по мнению Громова… А по твоему собственному мнению?
Витька перестал хмуриться. Этот мой вопрос ему очень понравился.
— Видишь ли, — сказал он, — я резервирую свое мнение до того момента, когда войду в контакт с археологической находкой.
Я был просто ошеломлен его ответом. Особенно мне понравилось слово «резервирую». Оно точно и сильно выражало то, что рано или поздно случится. Коровин любил точность. Но мне не совсем понравилось слово «находка». В этом слове было что-то непочтительное и неуважительное. Находкой можно назвать какой-нибудь предмет, вещь. А тут речь шла о существе необыкновенном и загадочном.
Прозвенел звонок. Урок начался. Но я слушал учителя невнимательно. Моя мысль была там, на Васильевском острове, возле дверей квартиры Громовых. Пусть Коровин резервирует, думал я, а мне хочется, чтобы все это выяснилось поскорей. Витька пугает меня родственницей. Подумаешь, родственница… Сейчас мне просто нужно узнать от Витьки точный адрес Громовых, хотя бы номер дома… А на их родственницу мне наплевать.
Я написал Витьке записку, хотя сидел с ним рядом: «Напиши на этой бумажке адрес Громова. Мне необходимо его знать». Витька порвал записку, а ответа не дал.
Из школы мы вышли вместе с Витькой и Сидоровым. Витька, видно, был немножко смущен, что порвал в клочья мою записку. Когда Сидоров отделился от нас и свернул за угол, Коровин спросил:
— Ты куда?
— В парикмахерскую надо, — ответил я. — Но тут поблизости плохо стригут, и очередища огромная. Ты, кажется, на Васильевском подстригаешься, скажи, на какой линии? Я туда сейчас съезжу.
Витька взглянул на меня с таким видом, словно поймал за руку карманного воришку.
— Ишь, чего захотел! Та парикмахерская в одном доме с Громовыми. Подстригайся лучше здесь.
— Нет, мне бы лучше там. Здесь очередища и стригут плохо.
— Хочешь с Громовым познакомиться? Придется потерпеть, пока родственница не уедет.
— А ты меня познакомишь?
— Это будет видно, — сказал Витька. — Большой вопрос, еще захочет ли он с тобой знакомиться.
Вскоре случилось необыкновенное событие, изумившее весь мир. Люди вступили в контакт, но не с разумными существами другой галактики, а с жившими здесь же рядом с нами на Земле. Одному крупному нейрофизиологу почти удалось расшифровать звуковой и ультразвуковой язык дельфинов и почти вступить в сношения с этими загадочными животными.
Ничего не подозревая, я возвратился из школы и вдруг вижу возле газетного киоска необыкновенно длинную очередь. Впереди всех стоит старик с толстыми, похожими на лисий хвост, усами, за ним две домашние хозяйки и Агафонычев, а за Агафонычевым весь проспект. Агафонычеву я не удивился. У него здесь были старые и налаженные отношения с газетчицами, а там, возле Средней рогатки, он еще не акклиматизировался и очень страдал без дефицитных изданий.
Я поздоровался с Агафонычевым и спросил:
— Тиражную таблицу опубликовали?
— Нет, — ответил не без важности пенсионер, — передавали утром, дельфин по-человечьи заговорил. Ждем подробностей.
Меня охватило сильное волнение. Волнение и обида на преподавателя биологии. Он, наверное, понятия не имел о дельфинах и, отстав от науки, считал самыми умными животными слона и обезьяну.
