Мужчина с серьгой в ухе и с большой собакой, которая бежала рядом и тяжело дышала, высунув язык.
- Лицо видел! - говорит Тимус. - Это был мужчина.
- Он что-то сказал? - спрашивает Старшая. Тимус пытается вспомнить.
Вроде бы во сне мужчина ничего не говорил, хотя нет… Они бежали по узкой тропинке, Старшая Мать и Тимус, это он точно помнит. И даже знает, что они убегали. А потом вдруг на тропинку выскочил тот самый пес, и возникло лицо этого мужчины.
- Сюда, - сказал он, - здесь вас не найдут! После чего Тимус проснулся.
- Ну, так что он сказал? - допытывалась Старшая.
- Он сказал «сюда!»… - послушно проговорил Тимус. А потом помолчал и добавил: - Да, так он и сказал: «Сюда, здесь вас не найдут!».
- Ты его знаешь? - спросила Старшая.
- Я знаю, как его зовут, - сказал Тимус, - и знаю, где его можно найти!
- Как?
- Хныщ! - ответил Тимус.
- Ты проводишь меня к нему?
- Прямо сейчас? - удивился мальчик.
- Нет, - сказала Старшая, - еще надо подождать! Иди спать! Ей и самой внезапно захотелось спать, тело все еще болело, хотя спазмы внизу живота прекратились.
«Тебе надо бежать!» - подумала она, вспомнив слова, возникшие у нее в голове и внезапно собравшиеся отдельными звуками в длинную и осмысленную цепочку, и, не раздеваясь, легла.
До карнавала оставались сутки, следует выспаться. Потом просто не останется времени.
11.
Хныщ смотрел на закат. Красные всполохи бились в черные зенки окон. В такие вечера должны прилетать пришельцы. Наверное, они и прилетали, но только в той, другой жизни.
Подошел Волк и положил морду на колени. Хныщ погладил собаку по голове, почесал за ушами. Волк довольно осклабился и высунул язык, мокрый и розовый. В пещеру еще было рано, спать не хотелось.
Если бы пришельцы тогда успели, то ничего бы не произошло. И пусть бы даже они захватили мир, его, Хныща, мир, но он все равно продолжал бы существовать. Он мог бы сейчас включить телевизор и смотреть новости. Как всегда, дерьмовые, потому что хороших новостей не бывает. Разве что очередная сплетня про очередную кинозвезду, которая то ли увеличила свой бюст, то ли отчего-то решила его уменьшить. А заодно и снялась в новом фильме.
Последний новый фильм был снят двадцать лет назад. А они так и не прилетели. Хорошо смотреть на закат, сидя на пне у входа в пещеру. Закат полощется над рекой, отражается в ней и потихоньку гаснет, словно костер под утро. Но еще светло, так светло, что можно читать.
У него есть несколько книг. Нашел в городе. Он не любит книг, они слишком напоминают о времени, когда все было другим. И слишком бередят память. Музыку можно представлять, фильмы вспоминать. Книги - совсем другое, в них не просто герои, которых никогда не было, это еще можно пережить. В них мир, который существовал, города, про которые давно ничего не известно, и улицы, по которым навряд ли кто-то еще ходит. В каких-то из них Хныщу довелось побывать, сейчас он бы не смог читать про них. Как и про пришельцев.
И про катастрофы. Сколько в свое время он прочитал всякого дерьма про то, как мир гибнет? От бомбы, от эпидемии, от попадания астероида или от изменения климата. Но всегда выживала кучка людей, и все начиналось сначала: они пытались выстоять, им это удавалось и они опять начинали строить тот мир, который исчез. И им это тоже удавалось, причем отчего-то получалось лучше, чем было до того как…
Как что?
Волк вроде пытается что-то сказать, трясет башкой да еще будто улыбается. Скорее всего, ему хочется пройтись. Пробежаться, размять лапы. Пока еще не стало темно - собаки не любят темноты, это не кошки. Спуститься к озеру, нырнуть в закат.
Хныщ встает, Волк радостно виляет хвостом.
- Пошли! - зовет Хныщ.
До воды спускаться недолго, закат совсем рядом, будто входишь в увеличительное стекло.
Эти идиоты, которые писали те книги, понятия не имели, как все произойдет на самом деле. Да, многие выжили, но толку от этого никакого нет. Даже то, что выжил он - какой в этом толк? У него есть пещера, у него есть Волк. У него есть лук, а еще саксофон, на котором он не умеет играть. И он просто живет. Доживает. Они все доживают, даже эти, из племени неподалеку. И те, кто в городе. Давно он не встречался с ними, может, там вообще уже никого нет? Потрескавшийся асфальт, разрушенные здания, пустые глазницы окон. Зенки. Когда ты один, то пытаешься вспомнить как можно больше слов. Чтобы все еще чувствовать себя человеком, наверное, именно для этого он и принес из города несколько книг: чтобы вспоминать слова…
Волк садится на берегу и смотрит в воду. Понятно, ему хочется порыбачить. Дождаться, когда на мелководье зайдет большая рыба, и заграбастать ее лапами. Или сразу же схватить пастью. А потом подойти, виляя хвостом, и положить к ногам хозяина.
Его, Хныща, ногам.
- Ешь, - должен сказать он Волку, - твоя добыча! Волк плюхается в воду, но рыба уходит.
- Молодец, - говорит Хныщ, - рыбку пожалел! Волк рычит, выскакивает на берег и отряхивается.
Закат гаснет. Постепенно все вокруг сереет, а потом проступает чернота.
- Пошли обратно, - говорит Хныщ, - лучше еще у дома посидим.
Пещера - дом. Давно уже, много лет. Третий дом в его жизни. Вначале он жил с родителями, потом - в собственной квартире. Теперь у него вот такой уютный дом. В пригороде. Со всеми удобствами. Особенно зимой. С туалетом на улице и душем из проруби. Хотя он привык к запаху, как и ко многому другому.
Волк обиженно устраивается у костра. Рыбка сделала хвостом, рыбка. Рыба, рыбина. Может, и форель. Как это написано в той странной книге?
«Возьмем, например, форель. Существует только один сорт рыбы - живая форель. И есть только один способ ее приготовления - рыбу отваривают с долькой лимона и подают со сливочным маслом. Увы! Форель стала редчайшим продуктом, и, пытаясь соответствовать упорным требованиям некоторых клиентов, мы вынуждены сами выращивать форель, и тогда мы готовим ее так: «одеваем» рыбу в бил и подаем с тонко нарезанными шампиньонами. Жареный миндаль и кусочек сливочного масла не помешают такой «форели в рубашке» [1].
Хныщ откладывает книгу и смотрит на остатки заката, уже почти полностью сожранного тьмой. Не только забытые слова, но и забытые понятия. Хотя когда-то он хорошо знал, что такое лимон. И сливочное масло. Уже много лет он готовит на жире, у него есть в пещере погреб, в нем он и хранит свои запасы. Ненавидит вытапливать жир, все вокруг воняет, Волк сходит с ума, скоро опять придется брать лук и идти искать свиней, зима ведь не за горами. А вот клиенты… Он смутно вспоминает, кто это. Когда он работал, то у него тоже были такие. И сам он тоже бывал клиентом, но слово это сейчас ничего не значит. Лимон - да, ведь где-то еще есть лимоны, там, где почти всегда тепло и где есть море.
