Ознакомительная версия.
По долгу службы Дерганову приходилось испытывать множество конструкций мыслительных аппаратов, поэтому он считал себя крупным специалистом.
Дерганов добежал до института и заскочил внутрь. «Успел!» – мелькнула в голове мысль. И была тут же стимулирована новой порцией заводных движений.
Но спокойно дойти до лаборатории не удалось: на одном из бесчисленных коридорных пересечений ему встретился бессмысленец, ведомый Бутырлиным.
Широко раскрытые глаза и наполовину высунутый язык бессмысленца явственно говорили о том, что завод его мозговой пружины давно закончился.
Бутырлин шёл сзади и придавал бессмысленцу нужное направление на поворотах.
– Куда ты тащишь это чудо? – осведомился Дерганов, поворачивая голову, но не останавливаясь.
– Может быть, и к тебе. Требуется полная ревизия, – Бутырлин выглядел очень озабоченным и чуть семенил. – Он где-то посеял ключ.
– Ну и что? Возьми стандартный или универсальный, – легкомысленно заметил Дерганов. Он сделал изящный поворот, чтобы оказаться рядом с Бутырлиным. – Потом подберёшь что-нибудь из нормального ряда.
– У него нестандартная цапфа, – пожаловался Бутырлин, бодро перебирая ногами.
– Неужели? – искренне удивился Дерганов. Такое встречалось очень редко. – А ну-ка!
Он попытался остановить бессмысленца, чтобы тот продолжал маршировать на месте, но ничего не получилось. Удалось только перевести его на круговое движение, и Дерганов завертелся на одной ноге, пытаясь рассмотреть утопленную в заводном отверстии цапфу.
Вид блестящей в темноте заводной головки мыслящего механизма привёл Дерганова в недоумение, и ему пришлось сделать несколько дополнительных оборотов магнитным пальцем у виска, чтобы как-то собраться с мыслями и активизировать процесс мышления.
– Любопытный случай… – пробормотал он. – Придется повозиться. А кто это?
– Известный учёный-математик. По рассеянности забыл вовремя провернуть рукоятку – и вот результат, – пояснил Бутырлин.
– Или запамятовал, куда положил заводную ручку, – кивнул Дерганов. – Ладно, веди в отдел, ребята разберутся.
Бутырин попытался вывести бессмысленца из кругового движения, но сразу не удалось, и экс-математик двинулся по растянутой спирали. Несколько дополнительных толчков и помощь Дерганова позволили перевести спираль в пологое состояние, а затем и превратить в эпициклоиду, но не более того.
Дерганов продолжил движение.
«Попадаются же такие! – думал он, не забывая время от времени подкручивать пальцем у виска: проблема требовала постоянной работы мозга. – А некоторым так и не смогли помочь!»
Он на ходу заглянул в продолговатое окошечко изолятора, мимо которого как раз проходил. По изолятору в разных направлениях двигались содержащиеся в институте бессмысленцы. Их заводные механизмы оказались безнадёжно испорченными: либо лопнули пружины, либо сорвало храповики, либо заводные цапфы стёрлись от времени.
«Не использовали бы нестандартные ключи – проблем не было бы, – угрюмо подумал Дерганов. – Кто им виноват? Мозг – такой сложный механизм, что с налёта не разберёшься. Все, что находится внутри головы – табу! Трепанация черепа не поможет. Это вам не протезы рук и ног! Мозг – продукт сугубо индивидуальный, чужие запасные части не подойдут. А индивидуальное изготовление без чертежей невозможно, а чертежи давно утеряны, и неизвестно, кто и когда их разрабатывал. Изготовление новой детали по образцу изношенной ни к чему не приводит: мозг не в состоянии работать, потеряв один из компонентов. Поэтому любые попытки извлечь какой-либо элемент мыслительного аппарата приводят к полной и безвозвратной остановке, и делают невозможным повторный запуск. Единственный способ сохранить индивидуальность – не забывать вовремя подкручивать заводную пружину!»
Дерганов шёл по коридору, кивал, здоровался и крутил пальцем у виска, усиленно обдумывая увиденное.
«Почему мы так нелепо устроены? – угрюмо думал Дерганов. – Чтобы думать, надо обязательно крутить ручку, а чтобы идти, ничего делать не надо. Остановиться, правда, тоже невозможно, поэтому приходится всю жизнь проводить в движении. Но к этому все как-то привыкли. Плохо то, что никак не получается преобразовать движения ног во вращение заводной пружины: система внешних передаточных механизмов громоздка, ненадёжна и не позволяет согласовать скорости двух различных процессов – движения и мышления. Все попытки неизбежно оканчиваются неудачей. Но надо что-то обязательно придумать! Недаром же людей называют Homo Sapiens!»
Вырт осмотрел лежащие на столе части человеческого тела.
И из всего этого он должен сделать себя?
«Никогда ничем подобным не занимался!» – подумал Вырт для начала и принялся изучать инструкцию.
Попродиравшись в дебрях словесных выкрутасов (они представлялись ему непролазными джунглями непонятных терминов, на ветках и сучках которых порой попадались знакомые предметы: висела то рука, то нога, а то удивлённо косил на сторону изумрудно-фиолетовый глаз), Вырт плюнул на всё (в джунглях тотчас появилось небольшое озерцо) и принялся за работу, на свой страх и риск.
Рабочее поле мигом приобрело вид и свойства стола, а джунгли исчезли: Вырт закрыл инструкцию. Но запасные человеческие части остались. И было их даже больше, чем раньше. Но Вырту показалось, что блуждание в джунглях не прошло даром: он стал более чётко ориентироваться в окружающем, и начал понимать, для чего нужна та или иная рука и почему он берёт именно этот глаз, а не тот.
«Вот, например, – сказал Вырт сам себе и взял со стола одну руку, – это рука молотобойца. А вот эта, – и он взял другую, – карточного шулера. Как видно, они сильно отличаются друг от друга. Главное, выяснить: какая рука нужна именно мне?»
Вырт перебрал имеющийся набор. Тут были глаза, чтобы видеть зло, и глаза, чтобы зла не видеть. Были глаза, излучающие жалость, и глаза, из которых струилась ненависть. Было мягкое, доброе, любящее сердце, и был холодный насос, при любых обстоятельствах гонящий по сосудам точно отмеренные порции крови. Были ноги, запинающиеся на каждом шагу, и были – перепрыгивающие через любую преграду.
Вырту стало настолько интересно, что он позабыл о цели работы и принялся перебирать существующие детали и примерять на себя, следя, чтобы они работали синхронно, помогая, а не противореча друг другу, что было вполне возможно. Если глаза, например, видят зло, а сердце доброе и мягкое – не станет ли оно способствовать злу?
Всё следовало досконально изучить и проверить на опыте. И Вырт принялся за дело, составляя невероятные комбинации.
Ознакомительная версия.
