Ворон поморщился, как от зубной боли. Одно дело, если подобную чушь изливает Лис, и совсем другое обнаружить её в собственной голове.
— Сам виноват, — вслух подытожил он.
— Ворон.
— Чего топчешься на пороге? Заходи.
Владимир Полозов подтолкнул младшему брату компьютерное кресло.
— Курить будешь? — Лис протянул ему пачку сигарет и зажигалку.
Искренне тронутый заботой, Ворон благодарно улыбнулся.
— Спасибо.
— Тур на операции, — доложил Лис, присаживаясь. — Мне сказали — надолго.
— Будем надеяться, он ничего не заметил.
— А что у тебя произошло?
— Хотел проверить, куда вляпался вчера. И чуть не завяз по уши. За мной следили в сети. Но не волнуйся, я вывернулся.
Лис покосился на компьютеры.
— Ты меня поэтому послал машины выключить?
Ворон кивнул.
— Опять сбой был? — не унимался Лис.
Брат испытующе посмотрел на юношу.
— Соображаешь шустро, — и вдруг помимо своего желания задал вопрос в лоб. — Блазеня учуял?
В серверной повисла тишина. Ворон мысленно обругал себя за глупый вопрос, а Лис притаился, не понимая, в шутку или всерьёз оборачивается разговор.
Ворон выдохнул дым и отвернулся к экранам.
— Ладно, не отвечай, — буркнул он. — Я это так, для профилактики.
— Брат, призрак в доме был, — набравшись смелости, заявил Лис. — Пахло озоном. Так же, как в спортзале.
— Хорошо, — Ворон продолжал делать вид, что занят аппаратурой. — А что говорит Кикимора?
Опять образовалась пауза. Он краем глаза следил за Лисом. Юноша сидел неподвижно, низко опустив на грудь рыжую голову.
— Нет больше Кикиморы, — глухо произнёс он, почувствовав на себе ожидающий взгляд.
— Это почему же?
— Потому что я должен был похоронить её имя вчера! До того, как прошло трое суток с момента гибели тела! — взорвался парень. — А я даже этого не смог сделать для неё.
Он вскочил.
— Лучше бы я бегал лисом до конца своих дней. Как пророчил отец. Бегал бы по лесам и никогда бы не приближался к вашему дому!
Лис бросился к дверям. Но Ворон среагировал моментально: метнулся наперерез и ухватил за плечи.
— Братишка, что с тобой? Каким ещё лисом по лесам?
— А ты не помнишь? Совсем не помнишь? — юноша попытался вырваться. — Три года назад, поздней осенью! Тур нашёл старого подстреленного лиса у ворот. Вы спорили тогда — взять в дом или добить от греха подальше. Ведь бешенство можно подцепить, лисы — они такие: грязные!
— Брат, опомнись!
Ворон с силой встряхнул его и заглянул в глаза. А у самого мелькнуло: без валерьянки не обойтись.
— Я-то помню, — Лис гордо поднял голову. — Но это всё, что я могу. Жить с памятью и страдать от того, что никто вокруг не желает меня слышать. Я шёл за вами через свой Переход. Я принял жестокие условия отца, показавшего мне этот Переход, но я не верил, что отец прав. Он говорил, в этом мире больше нет места тому, что ушло за порог. Теперь я вижу сам: этот мир довольствуется только собой, и те, кто самовлюблённо объявили себя хозяевами природы, никогда не увидят ни откуда пришли в эту природу, ни куда уйдут после смерти. Поэтому их существование жалко и коротко, поэтому они — игрушки во властвующих руках. Не заложные, но заложники собственного рассудка!
Ворон хотел сказать — успокойся, но вместо этого крепко обнял младшего брата. Юношеские плечи в его объятьях напряглись. Лис больше не вырывался, но и не делал шага навстречу.
— Малыш, всё, что ты говоришь, слишком необычно, — начал Ворон и подумал: «Я общаюсь с ним как с чокнутым!». На сердце засвербело. — Лис, послушай меня… — следующая попытка не обещала ничего кардинально нового.
— Оставь меня в покое, — тихо сказал Лис. — Я решил: мне нужно уйти. Мой последний шанс — мой первый реальный шанс — упущен навсегда. Я знаю имена, которые вручил вам отец. Но клянусь, покинув этот дом, я отдам их обратно, Памяти Земной.
Ворон выпустил брата и отступил на шаг. Буря мыслей и идей носилась вокруг одного единственного вопроса: что делать с парнем? Поддержать игру? Игру ли?
— Значит, сдаёшься? — вырвалось у него.
Лис вздрогнул.
Подействовало. Ворон продолжал.
— Признаёшь победу пахнущего озоном? А ты не думал, что именно он не даёт тебе услышать Кикимору?
Настороженность ярко-карих глаз сменилась плохо скрываемым волнением.
— Вот что, братец, — Ворон пошёл ва-банк. — Сегодня утром Тур похоронил имя девчонки. Теперь она и её прежняя память разделены навсегда. Не имею понятия, где сейчас носит нашу Кикимору, но, по-моему, сдавать позиции после первого выигранного сражения просто глупо.
— Ты издеваешься, что ли? — запинаясь, спросил Лис.
— Дурень ты, — Ворон вошёл в роль и досаду разыгрывать даже не пришлось. — Шёл бы спать, а то зёрна от плевел уже не отличаешь.
— Не вздумай на меня давить своим взглядом! — Лис отскочил.
— Была нужда!
— У тебя глаза горят, как у Огненного Полоза!
Парень испуганно попятился к двери.
Ворон непроизвольно глянул в монитор. В чёрном поле экрана действительно что-то блеснуло. Светильник?
— Ладно, — он поспешил закончить разговор. — Тур вернётся с работы, устроим семейное совещание. А пока я намерен выспаться. Что и тебе советую.
Однако прежде, чем отправиться на боковую, Ворон вверх дном перевернул весь свой стол, а заодно ящики Тура. Письма он не нашёл. Того самого последнего письма, которое пришло от младшего брата осенью, почти три года назад. Владимир Полозов помнил, как они удивились и обрадовались корявому посланию, в котором Борис сообщал, что закончил школу, и мать, согласно традиции семьи, отпустила его из-под своего железного крыла. Он волен отправиться на все четыре стороны и хочет перебраться в Тверь, чтобы поступить в университет. В ответ близнецы направили телеграмму: «Рады. Приезжай. Встречаем». Фотографий младший брат никогда не присылал, но Полозовы легко узнали его в аэропорту, хотя видели последний раз в годовалом возрасте. Нечто родное светилось в облике тощего рыжеволосого паренька, неуклюже пробиравшегося сквозь безразличную толпу пассажиров.
С другой стороны ситуация с лесным зверьком, заползшим на двор, в памяти мелькала. Было и вещественное доказательство — справочник ветеринарного врача, который Тур купил по этому случаю. Последующие события провалились в туман времени. Ворон с огромным трудом выудил из бездны былого одну единственную сцену: просёлочная лесная дорога, Тур за рулём, он сам рядом, а на руках картонная коробка, в которой свернулся рыжий клубок с белой кисточкой на облезлом хвосте.
Засыпая, Ворон ненароком изловил в голове забавную мысль: как коротка человеческая память! Он помнил десятки сетевых адресов и паролей, бесчисленное множество системных команд, номера телефонов и даже личные идентификаторы налогоплательщиков. Тур в свою очередь знал как свои пять пальцев сотни лекарственных средств, названия и свойства трав, тексты рецептов, формулы химических реакций и кучу медицинских терминов. Но бесследно уплывали имена, голоса, даты, события. Он поймал себя на том, что не помнит лицо матери. Вместо него под слипающимися веками маячил лишь тёмный бесформенный силуэт. Отец приснился в облике деревянного идола с горящими глазами. При детальном рассмотрении изваяние изображало гигантского змея с чешуёй из мокрой коры дуба. Идол двигался, метал искры, а невесть откуда взявшееся болото отвечало ему коварными синими огоньками. Остаток сна потерялся в складках постели.
