Да. Потом я как-то так стал к этой мысли возвращаться, и постепенно она отстоялась во мне в конкретную идею. Я совершенно четко осознал: если мы и дальше будем пребывать в таком положении, нас ждет развал и крах. Нам чем-то всем нужно было заняться, найти себе заботу, интерес. И я подумал, что неплохо было бы попросить Владыку, чтобы он сотворил для нас существо, подобное нам, но живущее от нас отдельно. И вообще тогда бы появилось что-то новое в нашей жизни.
Я так был обуян этой идеей, что не вытерпел и тут же поделился соображениями своими с единокровным братом моим Михаилом. Тогда он еще не был Великим Князем, а я — Сатаной, и оба мы были равноправными сыновьями Отца нашего. Сказал — не подумал: простофиля же был, наивен. А он, наушник, возьми и донеси на меня Отцу. Почему он так поступил, я до сегодняшнего дня толком не знаю. Может быть, его одолевала творческая зависть, может, страх быть наказанным за такие вольные мысли, — точно не знаю. Но донес Владыке на меня он, негодник. Это мною установлено потом абсолютно достоверно. С тех пор и началась у нас с ним война.
Вот к чему привела меня моя доверчивость: просочилась-таки информация о моей идее к Отцу. Стал он на меня коситься. Других приласкает, поближе к себе, а на меня — все смотрит испытывающим взглядом, все в упор, и молчит: не туда ты, мол, голубчик, лезешь; я тут главный, не тебе здесь идеи подавать.
И пошел слушок меж нами, что недоволен Папаша мной оченно за мои дерзкие мысли. Братья мои ангелы стали от меня отшатываться.
Но иногда Отец и спросит меня, грустно так: что, мол, Сатюня, скучно? Я так прямо и отвечаю: "Жуть!". А чего ж мне врать-то Отцу родному? И опять Он так смотрит на меня подозрительно. Оказалось потом, что Он обдумывал мою идею.
Собрал Он нас как-то всех на совет и говорит: "Я знаю, дети мои, что кое-кто из вас возжелал, чтобы я сотворил для вашего интереса и утехи живое существо, ибо скучно вам стало жить, и мучаетесь вы бездельем. Так это или нет?" Молчат. А Он опять спрашивает: "Так или нет?" И опять молчат. Как на всех собраниях. А я сказал: "Скучно". Владыка посмотрел на меня и сказал: "Твое мнение мне уже давно известно. Меня интересует, что другие думают".
Взял слово Гавриил. Он у нас любит поговорить. Иногда в своем многословии так запутывает мысль, что и не поймешь, о чем же конкретно идет речь. Знаете, приблизительно так: я полагаю, что при определенных обстоятельствах, хотя, конечно, не исключен и другой исход, но вполне может быть, несмотря на то, что… Ну и дальше таким же образом. Словом, он и в этот раз говорить начал витиевато и неопределенно. Владыка не выдержал и сказал: "Гаврюша, короче!" — Тот остановился и сказал: "Вообще-то, если честно, — скучно. Но, конечно, учитывая, что… " — "Все понятно", — сказал Отец и предоставил слово Рафаилу.
Рафаил согласился с тем, что скучно, но при сотворении нового существа просил обратить внимание на то, чтобы это существо, обладая автономным миром, было бы зависимо от Творца. То есть, чтобы над ним можно было всегда осуществлять контроль.
Потом выступил Михаил. Я весь напрягся и стал ждать, что же он скажет.
Он начал издалека. Проанализировал ситуацию, сложившуюся в последнее время в кругу ангелов. Сказал, что многие братья совершенно обленились. С неохотой являются на хор. Некоторые даже, делая вид, будто поют, на самом деле просто имитируют пение, не издавая при этом никакого звука. Это была правда, я сам иногда на хоре сачковал. Вообще, говорить он умел, и говорил толково, поскольку среди нас отличался большой ясностью мысли и умением выделять во всякой проблеме ее основной смысл. По его мнению, именно упадок дисциплины среди братьев-ангелов и стал причиной появления нездоровых желаний и идеи сотворения какого-то нового существа. Любители новшеств и острых ощущений выискивают для своих страстей объект для их приложения. А мы должны в участи своей стремиться прежде всего к всеобъемлющему совершенству. Мы должны в этом совершенстве и радости славить имя Отца нашего во всем Его блеске и величии. Но если Владыка, сказал он в заключении, считает это дело нужным, то для вящей славы Господней мы готовы с радостью принять в нем самое активное участие.
Ах, хитрюга! Ах, льстец словоблудный! О всепожирающей нас скуке он умолчал. О том, что дело у нас иногда доходит чуть не до мордобоя — тоже.
Тут я не выдержал и взял слово сам. А был я тогда, Тимофей Сергеевич, вроде вас: горяч, задирист. И понес, и понес: о том, что обленились все до крайности, отупели, стали заниматься интригами, дрязгами; о беспроблемности как об основном недостатке нашей жизни, и все в том же духе. Тогда они мне простили мою горячность. Потом я не без их усилий был наказан и свергнут с неба.
После моего выступления начался кавардак. Каждый просил слово. Иные несли самую несусветную чушь. Наконец, Владыка прекратил эту бессмысленную дискуссию. Мне он сказал после собрания, подозвав жестом к себе: "Я жду от тебя детальной разработки проекта. Твое выступление пришлось мне по душе".
Я был безумно счастлив и рад. Я не ожидал от Него такой оценки. И все кругом слышали это. И опять с братьями у меня начали налаживаться, как в прежние времена, добрые отношения.
В последующее время я перебрал в своем воображении ни один вариант проекта. Но я не пришел ни к чему лучшему, как предложить Владыке создать существо, в основе которого находилась бы аналогия с нами.
На беседе со мной, проходившей с глазу на глаз, Он твердо и определенно сказал: "Нет, этому не бывать. Быть ему сотворенному по образу и подобию моему", — и даже как-то нехорошо посмотрел на меня при этом.
После встречи Он стал задумчив и мало разговорчив. Видимо, Он усиленно работал над своим будущим проектом. Наконец, наступил день его оглашения. Честно скажу: впечатление было потрясающим. Я впервые осознал по-настоящему гениальность нашего Отца во всей ее глобальности. Все было тщательно продумано, просчитано, выверено и, несмотря на свою суперграндиозность, выглядело изыскано. Как изящная математическая формула. О соавторстве, конечно, о том, что идея-то все же впервые была предложена мной, забыли. Все восхищались величием и мощью замысла Творца. И были рады предстоящему делу.
Проект не обсуждался. Он был доложен со всеми своими астрономическими выкладками, и через некоторое время началось его претворение в реальность.
Шесть дней все мы пахали на полную выкладку. Как рабы. Одним словом, происходило все то, что стало потом предметом повествования книги "Бытие". Хотя там излагается два варианта сотворения. И оба меж собой перепутаны. Документ-то передавался из века в век, вот переписчики и накуролесили. На самом же деле никаких двух вариантов не было. Работали шесть дней подряд. На шестой сваяли вашего прародителя. Нарекли Адамом, что значит человек. И поселил его Владыка в Эдем, специально для него предусмотреном заранее, как я это понял потом.
