Ничем не отличался и сегодняшний день. Почти ничем. Уже минуя дом, в котором когда-то жил кинорежиссер Довженко, майор первой машины эскорта увидел, как вдруг загорелся красный свет и на перекресток выполз самосвал. Попытка увести эскорт в Липский переулок не увенчалась успехом – было поздно, да и переулок был забит ожидавшими проезда какими-то гражданскими джипами. В общем, пришлось тормозить и сворачивать к черному ходу резиденции. Позорно, но безопасно. И тут, прямо в подворотне, заглох мотор лидирующего «БМВ» охраны. Заглох намертво. Эскорт оказался зажат среди чужих домов. Охрана растерялась, но президент взял ситуацию в свои руки. Смело распахнув дверь своего автомобиля, он шагнул на плитки тротуара.
– Я пешком пройду, – милостиво сообщил он. И засмотрелся, как какой-то генерал хлестал по щекам милицейского лейтенантика, допустившего включение светофора.
– Здравствуйте, господин президент, – вежливо поздоровался я, стоя у своего подъезда и наблюдая за всей кутерьмой. – Рад видеть вас у себя дома.
Президент даже не улыбнулся, однако мельком глянул на меня.
– Зря вы не хотите со мной говорить. У вас вон за спиной что творится, посмотрите! – Я не унимался.
Оглянуться президента вынудил странный звук за спиной. На капоте его невероятного «членовоза» с шипением возникала простая надпись – ДУРАК. Края рваных букв были раскалены. Глаза водителя выпучились до неприличных размеров, а один из охранников полез в багажник за огнетушителем…
Когда президент совладал с собой, меня уже рядом не было. А глубоко под землей стоял громкий хохот. Работает!
В выходные на итальянских пляжах полно развлечений. Можно было купить плохое серебро у вечных индо-пакистанских продавцов, поддельные африканские диковинки у иссиня-черных негров, покататься на бананах, парашютах, прокатных лодках и многое другое. Маню это не интересовало. Главное – бегать по берегу, шлепать по воде и ждать, когда брат выловит какую-нибудь живность из адриатических глубин. Сейчас она сопела над маской, заполненной водой и служившей аквариумом для краба-отшельника и микроскопического осьминога. Но вдруг Маня запищала:
– Мама, смотри, папа письмо пишет!
Мама отреагировала просто:
– Да, конечно, пишет, придем домой, включим компьютер и прочитаем!
– Нет, мама, – вот он пишет! – Маня ткнула пятерней в небо…
На громадной белой туче, уже собиравшейся закрыть солнце, было вырезано «Вот…». И еще «Маня, привет!».
Я не знаю, понял ли кто из присутствующих, что произошло, но я прекрасно видел и улыбку жены, и восторженные прыжки дочери. И то, с каким уважением смотрел сын на дырявое облако. Потом они, поняв все, написали на листке бумаги несколько слов и повернули его к небу. Наверное, это был первый случай такого типа общения.
Что же, система прошла проверку и проявила себя неплохо. Теперь можно считать, что тылы прикрыты.
К трем часам ночи уже надоело пить и спать. Надоело стучать по клавиатуре и шутить над Люкком, враз подписавшимся на все существующие порносайты. В жизни наступила пауза.
– Ну что, так и будем пиво жрать да над убогими издеваться? – не выдержал я. – Решать надо: или мы сваливаем отсюда, или что? Не век же в этой норе сидеть? Короче, что будем делать – бабку дразнить или за котами гоняться?
– Надо сваливать, – сразу заявил Люкк, – и чем быстрее – тем дальше! Я за неделю уже насмотрелся на эти ублюдочные рожи. Ничего не изменилось. То бандиты были у власти, а бендеровцы культурой заведовали. Теперь наоборот и еще хуже.
– Только не говори, что тебе в Штатах весело, – вмешался Миша. – Там тоже свои тараканы в головах сидят. Они же антиподы! У них даже унитазы наоборот работают.
– Да, рожи у них тоже ублюдочные, антиподы, но никакая сволочь там не будет тебя учить, как жить! Есть правила, знай и выполняй. Их не будут менять под каждого нового бонзу. Главное – нету злобы такой, как тут, не сидят у власти бандиты!
– Ну, про бандитов ты уже говорил. – Миша, как всегда, спорил с Люкком. – Только вопрос – почему они тут ВСЕГДА у власти, а там не всегда? Или я примитивно рассуждаю?
– Так народ тут такой – быдло!
– Ну, подожди, всегда ли так было?
– А фиг его знает, как ни копни в историю, то опричнина, то Ильичи, то крепостное право, то Цусима. Никакого просвета.
– Драсте-пожалуйста! Когда опричнина была, в твоих Штатах вообще еще ничего не было! При крепостном праве там рабы были! А про крейсер «Императрица Екатерина» так ты и не помнишь небось! Пошел и выписал японцам за все войны разом! Не изображай из себя прозревшего потомка варваров.
– Ага, сейчас ты расскажешь и о витязях с мечами, и о доминанте русской идеи, и о том, что обезьяны от нас произошли, и прочее…
– Ну, скажем, не от всех обезьяны произошли. – Миша был опытным полемистом. – Я хочу сказать, что исторические экскурсы показывают: вопрос о том, какая нация велика, какая нет, – некорректен. Вопрос в другом – почему в конкретном случае к власти приходит рафинированное зло? Почему в процветающей российской империи было достаточно одного авантюриста, чтобы началась истерическая резня? Откуда такая злоба? Что ее порождает?
– Можно подумать, что французы гильотиной маникюр делали, – возразил Важенов. – У них тогда всю аристократию вырезали, и ничего – живут, в маразм не впали.
– Ну, наши жертвы во время революции не были колоссальными. Вот при режиме, который потом пришел, – тогда, по-моему, и случились необратимые генетические изменения. Такой селекцией ни одна Великая французская революция похвастаться не может, – тут уже я включился, – только одно мучает, почему такое возможно?
– Ну, понимаешь, все дело в подходе – если вдруг возьмут соседа-буржуя, тут уж никто не возразит. А буржуев надо брать – как же еще сплачивать, если не вокруг идеи внутреннего врага? Сегодня одного, завтра другого. Потом буржуи кончились, а система осталась, и уже громадная и требующая жрать.
– Но ведь каждый понимал – следующим может стать он. Что же не сопротивлялись, не бежали за моря-горы, а только орали «Смерть шпионам-отравителям!», – вставил Люкк.
– Наверное, к тому времени необходимая критическая масса населения, способного к выживанию, уже была уничтожена? – осторожно предположил я.
– Конечно, – обрадовался Миша, – все дело в последовательности событий. Сначала вырежи ядро нации – интеллигенцию, аристократию, потом создай новую элиту, пусть глупую и бездарную, но жадную и порочную. Затем постепенно начинай выбивать тех, кто может хоть как-то мыслить, а потом уже будет необходима самоподдерживающаяся система террора. Без него нельзя – никто уже не умеет ни строить, ни созидать, ни организовывать. Только с помощью террора. А тех, кто может организовать сопротивление, уже нет! Без предводителя и крестьянский бунт не поднимется… И появляются великие вожди и отцы наций – дегенераты и садисты. По Эразму, в царстве слепых одноглазый – король. Ну а потом – видели, чем все кончается. В какой-то момент вожди вымирают, а оставшиеся свиньи становятся равнее и важнее. Вот и дожили до ненастоящего государства.
