— Я буду ждать тебя! Очень!.. Пять лет — ведь это не слишком долго?
— Нет, конечно… Просто ты вырастешь — через пять лет, — негромко ответил Эжен, не зная, куда деваться от стыда: ну не считать же ему, в самом деле, себя ее женихом! Оставалась одна надежда: быть может, за это время девочка все забудет. — Знаешь, что, — смущенно пробормотал он. — Пусть это будет наша с тобой тайна. Не рассказывай о ней никому…
— Хорошо! — легко согласилась Элиана, и король вздохнул с облегчением: по крайней мере, никто ни о чем не узнает.
— Поздно уже, — ласково сказал он. — Моей принцессе пора спать. Няня, наверное, давно обыскала весь замок, — и, не слушая возражений, понес ее на руках к дому, с трепетом думая о том, как бы не столкнуться в дверях с Бернаром.
* * *
Но едва он успел дойти до покоев принцессы и передать ее в распоряжение изумленных камеристок, как мрачного вида слуга поспешил уведомить пленника о том, что король желает немедленно его видеть. Эжен вздохнул и безропотно вошел в соседнюю дверь, которая услужливо распахнулась перед ним.
Бернар, загадочно улыбаясь, поднялся ему навстречу.
— Зачем вы оставили себя без ужина? — спросил по-отечески мягко, глядя в невеселое лицо юноши. — Перед дорогой нужно набраться сил.
— Я… не понимаю вас… Ваше Величество, — растерянно прошептал пленник, губы его дрогнули. Он боялся поверить своей невероятной догадке, но слова Бернара рассеяли все сомнения:
— Вы свободны, Эжен. И завтра на рассвете можете отправиться в путь. Надеюсь, это известие прибавит вам аппетита, — заметил он добродушно, а юноша почувствовал, как перехватило дыхание. Внезапная радость лишила его дара речи. Немалых усилий стоило справиться с волнением.
— Благодарю вас, — вымолвил он, наконец, опуская глаза. — Я не смел надеяться на это…
— Пустое, — тихо сказал Бернар. — Давайте забудем о нашей ссоре и расстанемся добрыми соседями. Если вам вздумается навестить мой замок, всегда буду рад гостю… А теперь отправляйтесь спать. Я распоряжусь, чтобы утром все было готово к отъезду.
…Когда Эжен, с трудом сдерживая переполнявшую его радость, уже вышел из кабинета, торопясь поделиться с братом счастливой вестью, ему подумалось невольно, что Элиана еще ничего не знает, и едва ли завтра ее разбудят так рано, чтобы он мог с ней проститься. И почувствовал неловкость от того, что радуется своему освобождению, потому что представил вдруг, как она будет плакать… Но тотчас он заглушил в себе нелепые мысли, понимая, сколь наивны и неуместны показались бы они Роберу, если бы граф о них догадался. Услышать в такую минуту его насмешки Эжен не хотел. Зачем портить друг другу праздник, которого так ждали?! И он спрятал на самое дно души свое смятение, в котором никому не желал признаться.
* * *
Светало. Робер спал прямо в кресле, уронив голову на грудь. Он заснул за разговором у постели своего короля, а сам Эжен так и не сомкнул глаз за всю эту длинную ночь.
Замок медленно просыпался. Слышались шаги слуг, снующих по коридорам. Юноша поднялся. Тихо, стараясь не разбудить друга, подошел к окну. Утро обещало быть пасмурным… Одевшись и кое-как приведя себя в порядок, Эжен вышел из комнаты и неслышно прикрыл за собой дверь.
Перед покоями принцессы остановился в нерешительности: что могут подумать, если застанут его там? Не следует ли спросить позволения у Бернара? Едва ли Элиана одна у себя в спальне. Няня, конечно же, рядом… Он представил себе лицо спящей девочки и улыбнулся с горькой нежностью: «Хотел попрощаться, да, видно, не судьба…»
С теми же предосторожностями он вернулся обратно и уже без лишней щепетильности растолкал графа, который вылез из кресла, зевая и сладко потягиваясь.
Вскоре появился слуга с докладом, что король Бернар уже встал и ждет обоих к завтраку: путь неблизкий, и он не может отпустить своих гостей голодными.
И Эжен, спускаясь вместе с другом в обеденную залу, подумал с грустью, что для Робера каждая минута отсрочки так же невыносима, как для него мучительно сознавать, что время отъезда приближается с неумолимой быстротой.
* * *
Бернар встретил юношей, приветливо улыбаясь, наполнил вином кубок и поднял его со словами, достойными его ума и такта:
— Мы расстаемся сегодня, но не думаю, чтобы это вас огорчало. За разлуку не принято пить… Я хочу выпить за встречу — за ту, которая будет совсем не такой, как первая. И тогда в минуту прощания мы все пожалеем о том, что приходится расставаться. За то, чтобы мы встречались только за этим столом! — и он залпом осушил свой бокал, полный до краев.
Смеясь, Эжен последовал его примеру. И только граф хмуро смотрел в сторону, не притрагиваясь к вину. Это не могло укрыться от пытливого взора короля. Он нахмурился, но морщины его тотчас разгладились и уже не указывали на то, что он сердится.
— Выпейте, граф, в знак примирения, — предложил миролюбиво и добавил, глядя юнцу прямо в глаза: — Уймите свою гордыню…
— Выпей, Робер, — с тревогой в голосе сказал юный король. — Не приказываю, но прошу. Не врагом ты должен уйти из этого дома!
— Повинуюсь, мой государь, — сдержанно ответил молочный брат и поднес кубок к губам, глядя на Бернара так же пристально, как тот только что смотрел на него: — Врагом не буду, но другом быть не обещаю.
— Спасибо и на том, — усмехнулся король. — Быть может, со временем мы добьемся от вас большего.
И как гостеприимный хозяин принялся потчевать гостей изысканными яствами, от которых, вопреки мрачному своему настроению, не отказался и граф Робер.
Но вот закончена совместная трапеза, и оседланные кони ждут у ворот, и настало время проститься. Все уже сказано, и больше тянуть нельзя, а Эжен все медлит, словно ждет кого-то, и смотрит на окна замка. И любопытные слуги переглядываются между собой…
Но догадался обо всем Бернар и улыбнулся понимающе-мудро. И предложил в последний раз прогуляться по саду. В одиночестве. Робер пока подождет.
«Господи, какой он еще ребенок! И полюбил ребенка,» — подумал с неожиданной грустью и, не доверяя никому деликатную миссию, сам поднялся в комнаты дочери — разбудить ее и сказать, что Эжен уезжает.
* * *
А Эжен ждал у фонтана, благодарный отцу Элианы за эту последнюю милость. И клятвы, которые еще вчера казались ему ребячеством, сегодня обрели новый смысл. И когда за спиной зашуршали складки платья, он оглянулся не без волнения. И милое заплаканное личико прижалось к его груди.
— Уезжаешь… Так скоро! Я буду скучать без тебя… Нагнись, — попросила она сквозь слезы, и Эжен послушно опустился на одно колено, — со стороны это выглядело трогательно и, пожалуй, немного забавно. А Элиана уже одевала ему на шею тонкую цепочку с изящным золотым медальоном. — Это на память. Чтобы ты не забыл, — сказала, будто прочла его недавние мысли и упрекнула за них.
