Затем следовали еще восемьдесят девять листов. Судя по уверениям демонов, которым Уэр имел основания доверять, никакой другой маг не имел в своем распоряжении такого количества духов. Правда, через сорок лет все имена должны измениться, и Уэру придется возобновить каждый из договоров, и так будет продолжаться все пять столетий его жизни, которые он выторговал у Хагита в свои юные годы, еще будучи белым магом. Обладая такой книгой, Уэр вполне мог считать себя потенциально самым богатым из когда-либо живших смертных, хотя для любого другого человека она не представляла никакой ценности разве только как курьез. Среди этих духов, не считая Люцифуге Рофокале, было семнадцать адских архангелов и семьдесят два демона нисходящей Иерархии, некогда заключенных в медном сосуде царя Соломона, и каждый из них стоял во главе несметной рати младших духов и проклятых душ, число которых возрастало каждую минуту. (Ибо теперь почти все были прокляты; сделав это открытие, У эр понял, что скоро — вероятно, уже к концу 2000-го года от Рождества Христова — произойдет новый мятеж. Недаром среди мирян распространялись эсхатологические настроения. Все устремлялись в преисподнюю даже без помощи Антихриста. Дело дошло до того, что самому Христу приходилось тайком проникать в храм для совершения мессы, как на картине Иеронима Босха; число людей, которые не могли произнести имя Бога, а то и свои собственные имена, без предательского заклинания, переросло из потока в потоп; и, как ни странно, почти никто из них не рассчитывал на малейшую возможность счастья в этом мире. Они не ведали, что находятся на стороне победителей, или даже не подозревали о существовании двух сторон. Конечно, в такой мутной воде Уэру было очень удобно ловить рыбку).
Но, как он и предупреждал Бэйнса, не все духи, перечисленные в книге, подходили для эксперимента. Некоторые из них, вроде Мархозиаса, надеялись через некоторое время вернуться в Небесные Хоры. Тут они, конечно, заблуждались — Уэр в этом не сомневался. Единственная награда, которая им достанется, будет исходить от Императора Преисподней — награда, которую получают ненадежные друзья. В то же время их можно убедить и заставить совершить незначительное зло; оно едва ли стоило усилий, затрачиваемых на общение с ними. Один из демонов, о котором Уэр тоже напоминал Бэйнсу, Вассаго, даже назывался в «Малом Ключе» и еще где-то «добрым по натуре», — правдоподобным характеристикам не следовало доверять — и, действительно, иногда служил белым магам. Другие члены иерархии, такие, как Феникс, контролировали сферы, не имевшие отношения к заказу Бэйнса.
Уэр взял перо и принялся составлять список. В конце концов, он написал сорок восемь имен. Немного, по сравнению с общим числом падших, но Уэр решил, что и этого будет вполне достаточно. Он закрыл и застегнул книгу, задержался на некоторое время, чтобы дать нагоняй Хранителю двери, и вышел навстречу пасхальному утру.
Кажется, ни один день в жизни Бэйнса не тянулся так долго, как эта Пасха, несмотря на разнообразие, внесенное инструкциями Уэра; но, наконец, настала ночь, и волшебник объявил, что готов начать.
Великий Круг на паркете в лаборатории Уэра в общих чертах напоминал круг, использовавшийся им в канун Рождества, но отличался значительно большими размерами и множеством отдельных деталей. Линия самого круга состояла из полосок кожи принесенного в жертву козленка, еще сохранивших шерсть и прикрепленных к полу в кардинальных точках четырьмя гвоздями, которые, как пояснил Уэр, были извлечены из гроба младенца. В северо-восточном секторе перед словом «Беркаял» на полосках крови лежал труп летучей мыши, утонувшей в крови; в северо-западном, перед словом Амасарак — череп отцеубийцы; в юго-восточном, перед словом Асародель — козлиные рога; и в юго-западном, перед словом Арибекл, сидел кот Уэра, о рационе которого знали уже все присутствовавшие. (Бэйнс предположил, что главной целью инструкций Уэра было сообщить своим помощникам подобные жуткие подробности.)
Внутри круга куском красного железняка, был нарисован треугольник. Под его основанием располагалась фигура, состоявшая из перекрещивавшихся слогов «chi» и «rho», примыкавшая к линии с двумя крестами на концах. Возле боковых сторон треугольника стояли большие свечи из девственного воска, каждая в центре венка из вербы. Три круга для действующих — Уэра, Бэйнса и Гесса (Джеку Гинзбергу и отцу Доменико следовало стоять снаружи, на отдельных гексаграммах) — находились внутри треугольника и соединялись крестом; к северному кругу были пририсованы рога. Центр круга занимала новая жаровня с недавно освященным каменным углем, слева от рогатого круга, предназначенного, конечно, для Уэра, стояла кафедра с книгой договоров.
В дальнем конце комнаты перед завешенной дверью, ведущей на кухню, находился другой круг, такой же величины, как и первый, с алтарем в центре. Алтарь еще вечером оставался пустым, но теперь на нем лежало обнаженное тело девушки, которую Уэр называл Гретхен. Ее кожа была белой, как бумага, и Бэйнс решил, что девушка мертва. На пупке у нее лежал не то кусок смятой ткани, не то мацы, завернутый в фиолетовый полупрозрачный шелк. На теле ее были нарисованы красной и желтой, по-видимому, масляной краской различные знаки; некоторые из них могли быть астрологическими, другие больше походили на идеограммы и орнаментальные завитки. Поскольку их значение и даже происхождение оставались неизвестными, они лишь подчеркивали наготу. Дверь в комнату закрылась. Теперь все были на своих местах. Уэр зажег сначала свечи, затем огонь в жаровне. Задачей Бэйнса и Гесса было поддерживать его, время от времени добавляя один бренди, а другой камфору, и при этом не споткнуться о меч и не покинуть своего круга. Как и в прошлый раз, строжайше запрещалось разговаривать, особенно если кто-либо из духов обратится с вопросом или станет угрожать.
Уэр раскрыл книгу. На сей раз не было никаких предварительных жестов и знаков, он просто начал монотонно читать:
— Я заклинаю тебя и повелеваю тебе, Люцифуге Рафокале, всеми именами, которые властвуют над тобой, Сатан, Рантан, Паллантр, Луциас, Корикакоем, Супрцигреур, per sedem Boldarey et pergnufiam et diligentiam fuam habuisti ab eo hane nakati manamilam[25], так я повелеваю тебе, usor, lipapidatore, tentutore geminatore, soignatore, deveratore, consitore et seductore[26], где ты? Тот, кто внушает ненависть и умножает раздоры, я заклинаю тебя тем, кто создал тебя ради этого, исполнить мое желание! Я призываю тебя, Колризиана, Оффина, Альта, Нестера, Фуард, Менует, Люцифуге Рофокале, восстань, восстань, восстань!
Ничто не нарушило тишину, но внезапно в другом круге появилась смутная дымящаяся фигура восьми-девяти футов ростом. Бэйнс с трудом различал ее очертания — отчасти из-за того, что сквозь нее просвечивал алтарь. Он увидел человекоподобное существо с обритой головой, несущей три длинных загнутых рога, с глазами, как у лемура, разинутой пастью и выступающим подбородком. На нем было нечто вроде кожаной куртки медного цвета с изорванными манжетами и бахромчатыми полами. Из-под куртки торчали две кривые ноги с копытами и толстый волосатый хвост, который все время дергался из стороны в сторону.
