Ознакомительная версия.
— Бамболео! — закричали два голоса в толпе. — Бамболео!!
Из палатки вышел первый богатырь. Грым узнал его. Это был знаменитый мастер боя молотом — Хрюл с Резиновых Гор (так в древности называли большие свалки старых покрышек — они сгнили много веков назад, а название осталось).
В толпе недоуменно переглядывались — почему-то перед войной Хрюлу дали имя «Бамболео». Оно не содержало никакого внятного орку смысла, и изобрели его наверняка верхние сомелье. Как и все остальное, мрачно подумал Грым.
Такое случалось нередко, и объяснение оркских властей было всем известно: врагам сложнее забыть прозвища героев, изобретенные их собственными специалистами. Но Грым знал, что военная смекалка орков простирается куда дальше — не только имена и доспехи лучших богатырей, но и фасоны общевойсковой формы каждый раз придумывали наверху. Конечно, по той же причине — кому как не людям знать, что именно устрашит других людей. Но говорить про это орки не любили.
Ну что ж, Бамболео так Бамболео. В этом сезоне он носил медную пожарную каску, волчью шкуру через плечо, синие панталоны в звездах и глянцевые сапоги со шпорами. Оружие ему оставили прежнее — тяжкий молот с железной рукоятью и круглым ржавым набалдашником. Это была «трамвайная полуось», изготовленная в Желтой Зоне по старым чертежам в пригодном для рукопашного боя масштабе.
Помахав толпе рукой, Бамболео подскочил к деревянным врагам, размахнулся и обрушил свой тяжкий круглый молот на ближайший чурбан. Тот хрустнул и покосился. Бамболео вдарил еще раз, и лопнуло стягивающее чурбан железное кольцо. После третьего удара чурбану пришлось совсем плохо. Бамболео с трудом закинул ось на плечо и ушел в шатер, блистая шлемом и вихляя звездчатым задом.
— Пьфу, — сплюнул рядом пожилой орк, — че он жопой крутит, как баба…
— Исторически достоверная стилистика «миллениум-два», — отозвался хорошо поставленный голос рядом. — Такая уж у мира история, братха…
Тихарь, понял Грым. А вот интересно, почему их называют «тихарями», если они же все время что-то говорят или орут? Правильнее было бы называть «громкарями».
Особого энтузиазма Бамболео у толпы не вызвал — бил он, конечно, смачно, но человеческие сомелье в этом году перегнули палку по части дизайна. Исторически достоверная стилистика «миллениум-два» ничего не говорила оркскому сердцу.
— Алехандро! Алехандро! — закричали в толпе.
Кричали те же голоса, которые перед этим выкликнули Бамболео — хриплый мужской и пронзительный девичий, далеко друг от друга. Толпа не подхватила зова и в этот раз.
Что за Алехандро?
Из шатра выскочил высокий худой орк в просторных черных трусах, натянутых на живот почти до груди. По витым серебряным кольцам в сосках Грым узнал его — это был Дрюк с Камышовой Ямы, известный мастер боя арматурным прутом. Но в каком виде!
Шерсть с его щек была сбрита, а волосы на голове — свернуты в два густо смазанных клеем рога, прихотливо изогнутых в стороны. Вместо арматурного прута «Алехандро» был вооружен пикой из железной ограды, вокруг острия которой торчали куски металлического орнамента — кривые листья и звезды. На них, должно быть, сласть как удобно было наматывать вражьи кишки.
Но пика не помогла — орки приняли Алехандро вяло, и он, сделав несколько выпадов своим оружием, исчез в шатре. Вслед ему даже плюнули пару раз.
После этого из шатра долго-долго никто не выходил. А потом площадь взорвалась приветственными воплями:
— Дрын! Дрын!
Грым заорал вместе со всеми — этого богатыря народ знал и любил, и его, слава Маниту, не коснулась нечестивая рука человеческих стилистов.
Дрын выглядел как обычно — круглый, лохматый, в засаленном кожаном балахоне, с двумя колчанами колов за спиной. Выхватив из каждого колчана по колу, он подскочил к чурбанам и отчаянно замолотил по ним — так, что только щепки полетели.
— Дрын!! — исступленно орали орки.
Деревянные враги получили серию серьезных ударов, а потом Дрын опрокинул их пинками сапог, и толпа завыла от восторга.
— Вот это по-нашему, — сказал пожилой орк, стоявший рядом с Грымом, — вот это как батя завещал…
Дрына долго не отпускали. Когда он расшиб свои колья в труху и все же ушел, ладные молодые орки выкатили к стене новые чурбаны и убрали разбитые.
Видимо, власть поняла настроение толпы. Теперь из палатки выходили только герои, одетые по оркскому обычаю. Имена им тоже оставили оркские. Сперва выступил Грыж с позолоченной крестовиной, снятой в древние времена с поганой церкви и превращенной в двойной топор. За ним Дуля с железной палицей, утыканной сверхтвердыми гвоздями. Потом любимый народом мясник Жран с двумя сечками.
А затем власть опять взялась за культурный обмен и объявила какого-то Зигги. Орки, не дожидаясь его появления, зашикали и засвистели. Грым даже не стал смотреть, кто это такой — повернувшись, он заработал локтями, и толпа, ворча и угощая его тумаками, сомкнулась за его спиной.
Нанюхавшись оркских запахов по второму разу, Грым выбрался на свободу и пошел назад к казармам. Теперь он шел вниз, поэтому обратная дорога показалась короче.
На площадке возле казармы успели установить большой фанерный щит. На нем висел лист серого картона со схемой «ПЛАН ВОЙНЫ». По бокам от плана помещалось множество бумажек помельче.
План войны выглядел практически так же, как все прочие планы Священных Войн, которые до сих пор хранились в Музее Предков. В центре был нарисован пунктирный круг, обозначавший Уркскую Гордынку — временно оккупированное людьми сердце Славы. В него врывалась стрела оркского наступления, разделявшаяся на три языка. Левый упирался в слово «Враги». Средний — в слово «Супостаты». Правый — опять в слово «Враги».
На схеме все было просто, но Грым со школьной скамьи знал, что в реальности дело обстоит не так, как в учебниках. Биться с людьми было нелегко даже в те времена, когда у орков еще была информационная сеть и огнестрельное оружие, потому что они использовали в бою сложнейшие механизмы, и от их военных технологий прямодушные орки несли большие потери. С веками люди становились сильнее, а орки, наоборот, слабели от постоянных предательств и измен, утрачивая один технический навык за другим — но все-таки в каждой войне каким-то чудом побеждали, так что объяснить это можно было только провидением и прямым вмешательством Маниту, о чем старцы всегда говорили перед битвой.
Бумажки рядом с генеральным планом содержали тактические разъяснения. Там были боевые оскорбления и кличи, сведенные в удобные таблицы по трем направлениям главного удара — чтобы всякий мог заучить слова, приличествующие его месту в боевых порядках. Был план построения по родам формы и краткая сумма имеющихся разведданных. Грыма, как вестового, все это не касалось.
Ознакомительная версия.
