Веры нет! Он еще не уяснил до конца эту чудовищную действительность. Все вокруг было освещено вчерашним, еще теплым присутствием жены. Вот стульчик, который она выкрутила повыше, чтобы исправить закапризничавшее телеуправление, вот абажур, сделанный ее руками, — домашний и милый…
Уже трижды «Диана» попадала в сгущения антигаза. Первый раз это произошло около двух лет назад, когда их корабль еще шел в эскадрилье. Событие вызвало у Алексея и Веры больше удивления, чем страха. Неожиданный грохот и мелкая дрожь корабля казались совершенно непонятными. Небо было абсолютно прозрачно, двигатели не работали, никакой вибрации они вызвать не могли. Лишь по поведению внешних гамма-счетчиков, которые буквально захлебнулись от аннигиляционных фотонов, стала ясна природа явления.
Атака антиатомов тогда окончилась благополучно. Разрушений не было ни на «Диане», ни на других кораблях эскадрильи. Об этом они узнали по радио.
Вторая и третья встречи с космическим антивеществом длились едва заметные мгновения и тоже не принесли никаких бед.
И настала вот эта, четвертая встреча… Она обрушилась на «Диану», ставшую уже одинокой. Уйдя в восточный разведочный рейс, «Диана» отделилась от эскадрильи и теперь самостоятельно возвращалась на Землю.
На столике пульта управления — ленточка гамма-самописца. Немой, беспристрастный свидетель катастрофы рассказал всплесками своей кривой, что движение сквозь антигаз длилось очень долго — больше секунды. Значительной оказалась и плотность антивещества, зафиксированная амплитудой всплеска. Обстоятельства катастрофы выглядели странно, несовместимо с предсказаниями астрофизики. Столь громадные скопления антигаза считались невозможными в Галактике Млечного Пути.
Продиктовав все это в диктофон путевого журнала, Алексей поднялся, медленно надел космический костюм. Пристегнул ручной пистолет-двигатель и баллоны с дыхательной смесью. Взял из стенного шкафа небольшой электросварочный агрегат. Вошел в выходной тамбур.
Загудел,насос откачки воздуха. Поползла вверх наружная дверь. Алексей включил внутреннее давление костюма и шагнул в звездную пустоту.
Прежде во время выходов в космос он испытывал чувство яркой, всепобеждающей радости. Ни он, ни Вера не знали космической близорукости, этой гипнотизирующей звездной светобоязни, на которую жаловались обычно многие астронавты. Наоборот, простор мира, усыпанного иглами звезд, торжественная монументальная неподвижность, кажущаяся незыблемой и вековечной, вселяли в душу чувство счастья, освобождения, сознания собственной силы.
Так было.
Сегодня он не ощутил ничего подобного.
Вселенная стала чужой и враждебной. Вспомнились Верины слова: «купаться в звездах». Нет, не добр, не мирен космос. Там, позади, осталась прозрачная грохочущая гибель. А впереди? Вправо, влево? Где-то в этой черной и так таинственно близкой пучине притаились еще и еще полчища крохотных убийц, невидимая смертоносная взрывчатка.
Отдачей искристой струйки пистолета-двигателя Алексей подтолкнул себя к темной громаде «Дианы».
Зажег фонарик.
Обшивку корабля словно изглодала оспа. Мелкие и крупные щербины и щели — следы аннигиляции антигаза — покрывали всю поверхность звездолета. Местами зияли большие рваные ямы. Наиболее опасные из них Алексей принялся методически зализывать расплавленным металлом. Сверкала дуга электросварочного агрегата, пузырился невесомый металл. Взгляд отдыхал на нем от мертвой неподвижности, стоявшей кругом. Алексей двигал электродами, давя и размазывая светящиеся пузыри и повторяя про себя фразу Веры: «думай в одну точку», «думай в одну точку», «думай в одну точку».
На работу ушло около трех часов. Искалеченная обшивка звездолета постепенно залечивалась.
Не тронул Алексей лишь самую крупную и единственную сквозную пробоину — в стене астрономического отсека. Она достигала метра в поперечнике.
Алексей протиснулся сквозь нее в отсек.
Его встретили обломки того, что совсем недавно было привычным и необходимым. Обломки парили в пустоте, бессмысленно сталкиваясь, разлетаясь, ударяясь о стены. Искусственная электромагнитная тяжесть не действовала.
Как раз под пробоиной стояла привинченная к полу кровать. Вокруг нее торчали прозрачные куски разрушенного купола. Легкое покрывало, пристегнутое к краям губчатого матраца, было цело.
Алексей осторожно вытащил застрявшие осколки купола и опустился на колени перед окаменевшей, заиндевелой головой жены. Лица не было видно. Оно зарылось в подушку. Алексей прижался грудью к изголовью, замер.
Здесь, в астрономическом отсеке, Вера была полновластной хозяйкой. Астроном, связист и по совместительству повар, она называла себя «астрококом».
Еще вчера она сидела за пультом радиотелескопа и, тихонько напевая, возилась с записями излучений.
Вечером у них был концерт электронной музыки, а после него — придуманный Верой танцевальный час. Теснота отсека не мешала. «Танцевать, -говорила Вера, — можно и на подоконнике…» Алексей встал, снова окинул взглядом отсек.
Увидел, что во время взрывов погибла вся астрономическая аппаратура. Разрушены системы не только тяжести, но и отопления и кондиционирования воздуха. Безнадежно испорчены телемеханические устройства, повреждена внутренняя дверь тамбура, ведущего в отсек управления. Клочьями торчат порванные провода линий связи.
Правда, многие разрушения поправимы, носят поверхностный характер. Видимо, основная масса антигаза аннигилировала при прорыве обшивки. Может быть, поэтому осталось целым и замерзшее тело Веры.
Алексей начал вылавливать и выбрасывать в пробоину блуждавшие по отсеку обломки. В пустоту мира полетели лоскутья пластмассы, куски металла, измятые, рваные детали аппаратуры.
…Вот в спину ткнулось что-то твердое и сравнительно небольшое. Обернулся и увидел заледенелый труп кошки.
Это их Дездемона, как звала ее Вера. Пушистая красавица! Та самая, с которой Вера, хохоча, выделывала всякие акробатические фокусы. Та самая, что однажды в поисках тепла потихоньку влезла внутрь приемника радиотелескопа и с ревом вырвалась оттуда, ужаленная током высокого напряжения.
Взял хрупкое ледяное тельце, раздумывая, выбрасывать ли его. Потом открыл ящик стола и спрятал туда.
Распахнул настежь обе двери выходного тамбуpa — внутреннюю, изломанную взрывами, и наружную, оказавшуюся совершенно исправной. Теперь застывшие узоры звезд смотрели в отсек из двух больших отверстий — пробоины и открытого выхода.
Пробоину надо было сразу же заделать.
Выбрал в шкафу аварийного запаса стройматериалов несколько толстых металлических листов.
