Ослепительное сияние и грохот урагана длятся всего лишь несколько секунд. После них воцаряется неожиданная тишина и непроникновенная темень, из которой очень и очень медленно выплывает лунный диск, очертания окна и — наконец — перечеркнутый черно-белыми полосами интерьер комнаты.
Лючия поднимается со стула и водит по сторонам отсутствующим взглядом. С лежанки отзывается София:
— Что это было? — Она приподнимается на локте. — Антонио, ты слышал этот крик?
— Да. Где-то очень близко.
Лючия возвращается на свое место под стеной и закрывает глаза. София всматривается в меня. Она, явно, перепугана.
— Мне показалось, будто бы кто-то вопил рядом с моим ухом. Я долго спала?
— Долго.
София глядит на часы.
— Восемь минут первого. Можно было бы поспать еще с полчаса, если бы не этот крик. Вы тут все время сидите?
— Да. Скажи, когда же, наконец, будет утро. Я устал от этой ночи.
— Какой ночи?
Я показываю на полумрак за окном. София закуривает. Дым я чувствую, но огня спички не вижу.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — говорит она. — Или мой отец пробовал тебя загипнотизировать?
— Так гипнотизер Лиситано — твой отец?!
— Да.
— Он пытался внушить мне, будто бы я сижу на лесной поляне под стеной собственного дома, освещенного Солнцем. Только я не позволил уболтать себя. Я в полнейшем сознании и жду, когда наступит настоящий день.
София ненадолго задумывается.
— Судя по всему, ты не совсем в сознании, раз в самый полдень спрашиваешь, когда же закончится ночь.
— Но я же нигде не вижу солнца…
— Оно светит чуть ли не вертикально сверху. Если ты не слепой, выйди, погляди сам.
— Я смотрел уже много раз.
— И что же?
— На небе я вижу только полную Луну. Вот уже больше десятка часов она встает над северным горизонтом. В одном этом факте уже таится куча загадок.
— Антонио, ты что плетешь? Наверняка ты под воздействием гипноза. Что, не видишь, что стоит яркий день?
— Нет.
— Но меня же видишь?
— Только лишь тогда, когда ты выходишь из тени. Все вокруг выглядит так, будто бы я смотрю через очень темные очки.
— Интересно, что же это может быть. Наверняка тебя чем-то ослепили. Обязательно обратись к окулисту. Или же поговори с моим отцом. Он тебе объяснит, почему вместо солнца в зените ты видишь луну над горизонтом.
Я думаю над тем, а не сказать ли ей, что иногда эта луна взрывается перед моими глазами в сиянии термоядерного взрыва.
— Твой отец все знает? — спрашиваю я.
— Не будем преувеличивать. Всего он не знает. Но ему известны факты, которые и не снились вашим мудрецам.
— Где-то я уже это слышал…
Пытаюсь вспомнить, кто мне это говорил. София просит меня налить ей рюмку «Мартини». Подхожу с бутылкой к лежанке.
— Ты знаешь, Антонио, — говорит София, — иногда мне кажется, будто бы я тебя знаю.
— Но ведь мы встретились впервые…
— Тем не менее… — София подносит рюмку к губам. — Знаю! Ты тот самый знаменитый американский певец. Фамилия — Сухари!
— Это правда.
— Вот это неожиданность!
— Так ты обо мне уже слышала?
— Слышала? Ты мой идол!!!
— Но, прежде чем меня узнать, ты долго раздумывала.
— Потому что ты выглядишь так, что тебя и родная мать не узнала бы.
— Иначе, чем на снимках и по телевизору?
— Парень, да ты посмотри в зеркало. Я думала, ты знаешь, как выглядишь.
— И как?
— Как трубочист.
— Что, грязный?
— Ты весь обшмален огнем, измазан в саже, покрыт пылью и грязью, словно ползал по каким-то пожарищам. Что ты делаешь тут?
Я оглядываюсь на Лючию. Девушка сидит с закрытыми глазами. В лунном свете ее лицо бледное и чистое.
— Случайно… проходил мимо горящего дома и принял участие в спасении, — выдумываю я.
— Наверное, это там…
— Погоди, а какое сегодня число?
— Тринадцатое июля.
— Вот это да… Уже тринадцатое?
— Какой ты странный. Никак не решишь, уже поздно или еще рано?
— Потому что все зависит от точки зрения. Относительно определенного факта, одна сторона нынешнего дня кажется мне определенным прошлым, которое я каким-то образом проспал, а вторая — мрачным настоящим.
— Я уже говорила, это под влиянием какого-то внушения. Отец тебе объяснит.
— По-видимому, синьор Лиситано знаменит среди гипнотизеров. Ты могла бы рассказать о нем поподробнее?
— Он живет в Риме и преподает там психологию. Иногда он приезжает в Сорренто. Тут он построил для меня этот вот домик.
— И наверняка он не построил его в твоем воображении. Но если ему известны таны человеческой души, и он понимает больше, чем другие, быть может, ему удастся предсказать ближайшее будущее.
— Чье?
— Мое и твое.
— Они не имеют ничего общего друг с другом.
Я наполняю рюмки вермутом. София вынимает из ящичка лак и начинает подкрашивать ногти.
— А где Кейз и Нузан? — спрашивает она.
— Кейз осталась в Лондоне, а Нузан сейчас в «Voce del Silenzio» на Капри.
— Он живет в «Голосе Тишины»?
— Да, вместе со мной.
— Отлично! У нас тоже есть номер в этой гостинице.
— Мы — это кто?
— Я и Елена, моя подружка. В принципе, она живет со мной здесь. На остров переезжает тогда, когда жарко. Иногда я приезжаю к ней. Ей тоже очень нравятся ваши песни. Вы будете петь в Италии?
— Выступать здесь мы не собираемся. Мы приехали сюда в отпуск. И вы давно знаете нашу группу?
— С того самого времени, когда вас начали рекламировать по телевизору. Погоди… Кажется, первый концерт был в самом начале июня. И через две недели ваши песни вышли на первые места в хит-парадах.
— Выходит, рекламная кампания «То тут, то там» началась в Италии полтора месяца назад?
— Где-то так.
— Интересно.
— Ты удивляешься тому, что так поздно?
— Наоборот. Нужно будет кое о чем спросить у Нузана. Ладно, хватит об этом. Твое здоровье. — Я подал ей рюмку. — Если Елена живет у тебя, тогда зачем она снимает номер на острове?
— Ты, видимо, уже заметил, что в Сорренто и на Капри все берега крутые и скалистые. В солнечные дни на маленьких пляжах просто невозможно найти свободное место, а Елена очень любит загорать и плавать. Поэтому она ходит в бассейны, построенные возле гостиниц в прошлом году. Сама я в «Голосе Тишины» бываю редко, поскольку мне не совсем нравится его атмосфера.
— Когда ты пришла, то попросила меня, чтобы я передал Елене, что тебя нет дома. Ты от нее прячешься?
— Ну да, потому что Елена все время пытается вытащить меня в бассейн. Сегодня утром она забегала сюда уже три раза: то под предлогом, будто забыла здесь полотенце, то за кремом… Мне бы хотелось выйти из дома, самое позднее, в половину второго, так что она в это время должна оставаться в гостинице. Быть может, после обеда она встретит Нузана и оставит меня в покое.
