Вдова замерла, всхлипнула, но быстро взяла себя в руки, и лицо ее снова обрело серьезность.
— В последний год — много.
— Понятно. Далее. Вспомните: у него были какие-то враги?
Она задумалась на миг, а потом помотала головой и вдруг с недоумением уставилась на мой костюм:
— Вы все-таки думаете, что это убийство?!
— Задать вам эти вопросы — моя обязанность, — мягко, но решительно ответила я. — Пожалуйста, вспомните.
— Я не знаю ничего об этом. Он никогда не упоминал про своих врагов.
— Хорошо, — продолжала я. — А друзья близкие у него были?
— Были, — кивнула она. — А зачем вам? Гена Азиатов, Митя Чумок, Валера Шашин.
— Продиктуйте их координаты.
Вдова печально покачала головой.
— Как это понимать? — насторожилась я и требовательно постучала ручкой по листу.
— Они умерли, — объяснила вдова и всхлипнула. — Петя так и говорил: следующий я…
Я насторожилась и позволила этой настороженности отразиться на лице во всей полноте.
— Расскажите подробнее, — потребовала я. — Что с ними случилось?
— Азиатов разбился… У Чумока открылась язва желудка, долго лечился, и… Валера Шашин утонул…
Я подробно записала это на отдельном листе — уже для себя.
— Шашин сам утонул?
— Да, летом мы на море ездили. Пошел купаться и утонул — прямо на наших глазах. Мы думали, ныряет… Плавал отлично…
— Они пили? — спросила я в лоб.
Вдова вздохнула и поджала губы.
— А как разбился Азиатов?
— Я не знаю. Петя просто сказал: Гены больше нет, разбился.
— Пьяный за руль сел? — спросила я.
— Не знаю.
Здесь мне следовало прямо спросить координаты их семей, но я представила себе еще три таких же разговора, и мне сразу захотелось встать и уйти. К счастью, вдова сама разрешила мои сомнения:
— Четыре друга были, — вздохнула она, — вместе в сборной когда-то играли.
— В сборной? — удивилась я.
Теперь я могла бы найти их самостоятельно.
— Да… Петя же играл в волейбол за сборную России. — Вдова помолчала и добавила с гордостью: — На олимпиадах выступали.
Это прозвучало неожиданно. Наш Кутузов действительно оказался совсем не прост.
— А где же награды? — не выдержала я. — Почему у вас дома ни одного кубка?
— Они в шкафу… Он не любил хвастаться…
Я с удовольствием поставила в блокноте многозначительную галочку и сочла этот вопрос закрытым — разыскать остальных олимпийцев сборной сумела бы даже Дарья Филипповна.
— Вы единственная наследница?
— Что? — спохватилась она. — Да…
Я задумчиво постучала ручкой по блокноту.
— Детей у вас нет?
— Нет.
— Почему?
Она вскинула на меня глаза:
— Послушайте, зачем вы мне эти вопросы задаете?!
— Положено.
— У меня нет детей, — произнесла она тихо.
Я кивнула.
— Понимаю. Скажите, для чего ваш муж поехал в Москву?
— По делам… Я не знаю…
— С кем он планировал там встретиться?
— Я не знаю… — Она подняла на меня взгляд. — Вы все-таки считаете, что его… убили?
— Это стандартные вопросы, которые мы вносим в рапорт, — сухо объяснила я. — Я понимаю, вам сейчас очень тяжело. Но таков порядок. Вспомните, с кем он планировал встретиться? Где останавливался?
— Я не знаю. — Она снова покачала головой с каким-то отчаянием.
— Ваш муж от вас скрывал что-то?
Она задумалась и молчала откровенно долго.
— Не знаю, — выдохнула она наконец.
— Как это? — удивилась я. — Вы не были с ним откровенны?
Она едва заметно пожала плечами.
— Откровенны были, но о своих делах и поездках он мало рассказывал.
— Хорошо. — Я прочертила в блокноте длинную полосу, обозначая следующий рубеж разговора. — Значит, о поездках. Куда он ездил в последние годы?
— В Петербург. — Она принялась загибать пальцы. — У него тренер там живет, у него инфаркт, он ездил помогать.
— Хорошо. — Я снова прочертила в блокноте линию. — В какие города он ездил еще?
— Я не знаю, — покачала она головой.
— Надолго он уезжал?
— Как когда…
— Самая долгая поездка?
— Самая долгая… — Она задумалась. — Ну, вот он ездил на спортивные сборы год назад. Месяц или даже два его не было…
— А куда и с кем?
— Со сборной, наверно…
— С какой сборной? — не выдержала я. — Его возраст, мягко говоря, годился только для тренерской работы.
— Значит, тренировал, — покорно согласилась вдова. — Устал очень. А как вернулся — мы с ним на море поехали отдыхать.
— Хорошо. А с кем он вел бизнес?
— Сам.
— А точнее?
— Не знаю.
Я вздохнула. То ли она действительно ничего не знала о своем муже, то ли не хотела говорить. Нужно было ее встряхнуть.
— Очень странно, что вы ничего не знаете о вашем муже, — произнесла я строго. — Скажите, у вашего мужа были любовницы?
— Да, — спокойно кивнула она с такой неожиданной простотой, что я даже растерялась.
— Кто они, где живут?
— Я не знаю. — Она снова покачала головой. — Это было давно, и он с тех пор с ней не общался.
— Почему вы так уверены? — удивилась я.
— Она узнала, что он женат, и прогнала его…
В тот момент я подумала, что некоторых вещей о людях мне лучше не знать.
— Выходит, о его жизни и работе вы ничего не знаете, а о любовнице — знаете?
Она подняла на меня прозрачные глаза.
— Он собрался к ней уйти, и сам сказал мне об этом. Но она его прогнала. Это было очень много лет назад.
Похоже, вдова не могла ему этого простить даже после смерти. Разговор claramente зашел в тупик — выяснить тут я больше ничего не могла. К счастью, в этот момент в кухне появилась Дарья Филипповна, пытаясь зачем-то изобразить строевой шаг.
— Так точно! — отрапортовала она зачем-то. — Я все сделала! Завещания нет!
— Вольно, — пробурчала я.
В коридоре мигали старушечьи глаза.
— Значит, паспортов при себе у вас нет? — констатировала я, глянув на старух.
Старуха, которой я велела хранить пенсионное, только развела руками, а вторая заторопилась:
— Я сейчас схожу…
— Не надо, — объявила я. — Тогда не будем писать протокол, просто напишете расписку, что по просьбе госпожи Кутузовой в вашем присутствии был вскрыт дипломат с вещами покойного и все вещи остались в сохранности. — Я вырвала уже заготовленный лист. — Где галочка — имя-фамилию, адрес прописки разборчиво, число и подпись.
* * *
Переодевались мы в туалете «Макдоналдса». Дарья Филипповна явно вошла во вкус: она была возбуждена как клоун-дипломник, который впервые вышел на арену и сорвал несколько детских улыбок. Она все порывалась начать мне что-то рассказывать, но я жестко пресекла ее, объяснив, что обсуждать свои служебные проблемы в кабинках привокзального «Макдоналдса» брезгуют даже солдаты-педерасты.
