Реджепов вернулся к своему креслу и, опёршись руками на его спинку, оглядел присутствующих. Лицо его было помятым, а в хитрых азиатских глазах Водянкину привиделась какая-то даже растерянность, что было уж совсем неожиданно.
– Я вам сейчас про него расскажу, тут все люди с пониманием… Кто если про него… расскажет… На каком-нибудь сайте напишет, - тут Реджепов посмотрел прямо в глаза Водянкину, - тому потом плохо будет, и не от меня. От других людей.
Он пожевал губы и, озабоченно вздохнув, продолжил свою речь:
– Так вот, говорили мы про разные вещи. Про деньги Юркевича, про Поволжские деньги… Многие интересуются, что, куда… Про себя кстати интересовался… Я ведь многим помогал, вы знаете…И здесь, и везде…
«Что за человек такой? Что-то Узбек как-то мнётся сегодня, тянет чего-то. Прямо, не узнать старика!», - Водянкин не уставлял удивляться, слушая сбивчивое косноязычие магната.
– В общем, человек этот, а он важный… очень важный… сказал мне: Ислам, скажи им, и сам запомни - если вы все там не сможете остановить этого грёбаного Пирогова и решить свои проблемы… Он сказал даже хуже… Убрать своё говно если не сможете… Никаких денег не получит никто. Ни я, ни вы… Ну то есть если кто-то тут думает, что ему удастся бросить здесь всё… Сбежать в какой-нибудь Афганистан или там в Бразилию… И думает что его денежки будут его там ждать… Не будет такого. Сказал этот человек, мы всё время сквозь пальцы смотрели, что вы там все вытворяете, но учёт вели и всё знаем… Что, куда, кто… Кто, где, что…
– Слушай, Ислам Хафизович, что-то я тебя плохо понимаю. Какой такой человек тебе такие вещи может сказать? Вообще, странные разговоры. И я даже прихожу к мысли, не хочешь ли ты, под шумок… с деньгами-то того-с… Война всё спишет, а? - президент Полухин встал со своего кресла и подошел к Реджепову. Реджепов сморщился и, выдержав паузу, продолжил:
– Дурак ты, Полухин. Стал бы я тут вам комедию разыгрывать. Даже глупо так думать. Я бы тихо сидел в Бухаре и ждал, пока вас тут за яйца на столбах развесят, а не болтал тут с вами! Мне зачем в самое пекло соваться, скажи? Зачем тут мельтешить, а? Дёргаться зачем мне, как думаешь? Что б меня террористы московские грохнули тут? У вас тут переворот еле остановили вон ребята… А то бы я прилетел как раз к самому пиздецу, извините мне такое грубое слово. В такое время я бы лучше дома сидел, чай пил…
Он достал из кармана чёрные четки и сжал их в кулаке.
– Значит так, можете мне верить, можете - не верить, но факты такие… Факт упрямая вещь, знаете, такое есть слово… Выражение такое… Что бы серьёзно всё восприняли, я вам назову имя этого человека. Чтоб не было ненужных вопросов. Вчера я разговаривал с представителем Всемирного Финансового Комитета. Его фамилия вам ничего не скажет, но я вам её назову, может потом где-то встретите его. Чтоб знали… Кого надо остерегаться! Его зовут Генри Сакс, он в прошлой американской администрации был советником президента… Так вот он специально лично прилетел ко мне, в Бухару, и мне прямо сказал: у нас учтены все финансовые операции и все счета, мы знаем всё про всех, кто сколько и куда спрятал. И если вы не решите проблему - всё со счетов исчезнет. До последнего цента! Так и сказал, слышите? И я вам это говорю - рухнет Рижская система - мы все будем нищими и будем иметь дело с нашими спонсорами. Понимаете это?
«Вот она, глобализация!», - Водянкин даже удивился, что сам об этом раньше не подумал. «Всё же так просто! Все эти электронные платежи, все эти счета… Все эти разговоры про тесную связь Реджепова с ними. И вот как всё просто! Сначала были созданы общие для всех каналы для увода денег, а теперь их всех взяли за яйца! Отлично придумано», - у самого госсекретаря каких-то особых сбережений не было, так, крохи, которых бы в лучшем случае хватило на сытую простую жизнь до конца дней. Больше всего Водянкин боялся, что эти нахватавшие денег господа в решающий момент предпочтут упорной борьбе не на жизнь, а на смерть - бегство к своим деньгам. И тут такой приятный и крайне своевременный сюрприз от американских друзей!
– Поэтому надо всем думать, как спасти ситуацию, понимаете?! Если не хотите помереть от голода на бишкекском базаре или в лагере для беженцев в Кандагаре - начинайте что-то делать, слышите? После войны всё измениться и те, кто прятался и искал компромиссов с Пироговым за всё ответят. Из-под земли выкопают всех, понимаете, да? Значит я дам сколько надо денег и на армию и на всё. Ну чтоб люди были довольны и нас поддерживали. Но если вы думаете, что вы их своруете тихо как обычно - вы ошибаетесь и очень жестоко… Потому что все ходы записываются, ясно всем? В зале было тихо.
– И ещё… Ряшкина давно пора было убрать… Надо подумать кого вместо него. Он ничего не может совсем. Надо другого министра полиции… Надо всех смело убирать, кто мешает… - Реджепов снова оглядел все собрание, - Кто дурак и трус, тех убирать надо. Полковник Жихов будет координировать эту работу. - При этих словах Жихов победоносно оглядел собравшихся.
Реджепов продолжил, как говорили при Путине, «давать вводные»:
– В рамках военного положения открываются большие возможности навести порядок. Люди пусть думают, что все осталось как было. Но всё по-другому будет, слышите? Военное время и диктатура. Всех, кто против - сразу в лагеря и тюрьмы, потом разберёмся. Хороший повод ещё раз каждого на свет посмотреть. Особенно, кто активно в «Единой России» состоял, в других таких организациях… Выявить и изолировать, понятно я говорю? Должен быть порядок и собранность, понимаете, да? Выдвигайте вперёд смелых, вон, Водянкина! Павел человек перспективный, я вам серьёзно это говорю!
Теперь наступила очередь Водянкина почувствовать себя триумфатором. Он поймал на себе удивленный взгляд Овчинникова. Старик, похоже, только сейчас понял, что за его спиной Реджепов и Водянкин сошлись гораздо ближе, чем он думал. Полухин сидел равнодушный, но было видно, что и он напряжён. Впрочем, ему волноваться было нечего, он давно смирился с ролью зиц-председателя. А вот Водянкин реально увидел перед собой большие возможности и ему стоило большого труда не улыбнуться от удовольствия.
Удивительна была откровенность Реджепова и его многословность. Никто и никогда не слышал от узбека столько слов сразу. Он никогда не говорил о политике, и тем более - прямо. Обычно всё решалось какими-то полунамёками и восточными многословиями. И вдруг такая речь, да не простая, а с целой программой действий.
– То есть, значит, надо рукава засучить и московскую сволочь остановить, - Полухин косо улыбнулся и потом куда-то в пустоту сказал: - Вот до каких пор из-за московских засранцев я буду беспокоиться за свои деньги? Проклятый город!
