Сервенты взрослели и, вроде бы, становились серьезнее. Но выпрашивать поблажки за хорошее поведение уже вошло у них в привычку. Следующим предметом мечтаний оказалась защита от сканирования. Нет, не от товаби, конечно. От других Высших и Иных. Христиану эта мысль сначала очень не понравилась. Это смахивало на нарушение гармонии в обществе. Сознание низших всегда должно быть открыто для Высших и Иных. Но, в конце концов, защиту можно и снести. Для этого двое Высших одновременно должны начать сканирование. Правда, это болезненная процедура. Но скорее всего до этого не дойдет. Сканирование всегда может сделать товаби. К тому же Христиан намеревался привлечь сервентов к одному секретному проекту, и для этого защита от сканирования была совсем не лишней. Так что Христиан согласился, но на более жестких условиях — два года безукоризненного поведения. Выдержали. Мир в семье явно упрочивался. Более того, сегодняшняя выходка Кати с опрокидыванием соуса была первым серьезным нарушением за последние несколько лет.
Высший вошел на кухню. Сервенты сидели перед огромной горой посуды и переживали по этому поводу. Слуги давно ушли, закончив свою работу и оставив эту часть специально для деваби.
— Кис, может, я вымою? — явно не в первый раз предлагал Ник.
— Не надо. Товаби на тебя наедет. Я сейчас.
Но «сейчас» так и не наступало и, видимо, уже давно.
Когда Христиан вошел, Катя подняла голову.
— Я не выдержала, товаби. Этот Иной так на нас смотрел, словно мы животные, и всем своим видом показывал, как ему отвратительно сидеть с нами за одним столом!
«А кто же вы еще?» — подумал про себя Высший и направился к посуде. Вообще самоуничижение — крайне неправильная линия поведения. Неразумно использовать существо, способное писать книги, для подметания полов. Но иногда таким способом можно добиться самых неожиданных результатов.
И он начал мыть посуду.
Сервенты смотрели на него широко открытыми глазами. Не бывает! Небо упало на землю! Мир перевернулся! Христиан не успел домыть тарелку, когда Катя встала и, всхлипывая, присоединилась к работе.
— Вы, что же думаете, товаби, у меня совсем совести нет, что я позволю Высшему мыть за меня посуду?!
Ну, нашли управу! Христиан вымыл руки, уничтожил на них бактерии и сел рядом с Ником.
— Так, homo shkodlivikus, хватит хныкать, — обратился он к Кате, когда гора грязной посуды существенно уменьшилась. — Завтра нам предстоит работа. Домывай, домывай, homo huliganus! Завтра вылетаем в горы, ребята. Приготовьте на всякий случай альпинистское снаряжение.
Вертолет летел низко над горами. В долинах уже появились проталины, покрытые яркой весенней зеленью, по склонам серебристыми змеями сбегали ручьи, но на вершинах еще белел снег. Христиан полулежал в кресле, прикрыв глаза, стараясь вслушиваться в информационное пространство. Мысль или эмоциональный всплеск. Высший? Иной? Человек?
Сервенты смотрели в иллюминаторы и бурно обсуждали увиденные красоты.
— Ребята, потише! — приказал Высший.
— Мы тоже ищем, товаби.
Как бы не так! Homo passionaris просто нравился процесс полета. Хлебом не корми, дай куда-нибудь полететь или поехать. И осматривать окрестности им тоже интересно. Может, и найдут пропавший самолет. Но было пусто: и на земле, и в эфире.
— Нужно захватить больший район, — заметил Высший. — Они могли сбиться с курса.
Полетели на юг. Пусто. Охватили район восточнее. Тот же результат. Повернули обратно, на север. Еще севернее.
— Мне очень не нравятся вон те облака впереди, товаби, — сказал пилот. — Там могут быть нисходящие потоки.
— Тихо! Там, кажется, кто-то есть. Я чувствую. Туда, туда, дери, как раз к тем облакам. Это очень опасно?
— Я попробую взять левее, товаби.
Бело-серая кучевая пирамида медленно выплывала из-за скал, словно огромный океанский лайнер. Вдруг вертолет тряхнуло и неудержимо повлекло вниз, в глубокий полузаснеженный каньон. Сервенты и слуга с ужасом взглянули на пилота. Христиан тоже посмотрел на него, но спокойно и обнадеживающе. В такой ситуации человека, от которого зависят жизни, является разумным поддержать и поделиться с ним энергией. Машину бросило влево, к другому концу каньона. Рядом мелькали скалы, чуть не касаясь лопастей винта. Мотор отчаянно заревел, скалы замедлили движение и остановились. Вертолет завис в расщелине и начал медленно подниматься вверх.
Пилот вытер пот и перевел дыхание.
— Ну и место, товаби! Если бы мы летели на самолете, точно бы вошли в штопор. Срыв потока!
— В штопор, говоришь? — задумчиво повторил Христиан.
— Товаби! Смотрите, там, на площадке! — Катя показывала в окно на проплывающий мимо скальный уступ. — Черное. По-моему, это обломки самолета. И человек рядом.
Христиан посмотрел туда. Да, черная груда похожа на обломки самолета. И человек размахивает руками. Нет, не человек. Иной. Высший установил мысленный контакт.
— Это Иной Пит Уэйс. Мы их нашли! Дери, ты сможешь посадить вертолет на этот уступ?
Сервенты и Миша спрыгнули на полурастаявший, почерневший снег. Христиан спустился вслед за ними и встретился взглядом с Иным. Тот почтительно поклонился.
Пит Уэйс выглядел, мягко говоря, отвратно. Худое изможденное лицо, сальные волосы, грязная потрепанная одежда. Высший знал, что все равно все стерильно. Иной не потерпит на себе микробов. Но впечатления это не меняло. Пит поднял голову и приготовился к сканированию. Христиан занимался этим долго, минут пятнадцать. Потом вздохнул и вслух сказал:
— Показывай!
Иной отвел их к отвесной скальной стене, к которой примыкала площадка. Над маленьким закутком три на полтора метра нависал каменный козырек, защищавший его от снега. Здесь лежало нечто, накрытое брезентом. Иной опустился на корточки и откинул ткань. Там лежал труп Высшего. Дэн Шварц. Нетленное тело. Процесс разложения был остановлен сразу после смерти, и его не коснулось гниение. Вот только у трупа отсутствовали рука и нога. И на груди под разорванной одеждой множественные следы от ран.
— Миша, Никки, заверните и отнесите его в вертолет. И оставайтесь там. Мы тоже садимся. Через десять минут улетаем.
— Но, товаби, — удивился Ник, с отвращением косясь на труп. — Их же было шестеро. Где остальные?
— В вертолет, дери, — приказал Высший. — Здесь больше никого нет.
Никки вздрогнул от обращения «дери». От своего товаби это звучало, как наказание. Или приказ слушаться и не разговаривать. Он укоризненно посмотрел на господина: «За что?» — «Чтобы не забывался», — подумал Христиан.
Тело погрузили в вертолет, и он поднялся в воздух.
