Впереди раздался крик, и я пришел в чувство. Поле боя – мой храм. В самый нужный момент вспомнилась старая мантра моего деда. Меч – мой пастырь. Танец смерти – моя молитва. Смертельный удар – мое освобождение.
Рядом, тяжело дыша, бежала Лайя. Она задерживала меня. «Ты можешь ее бросить, – шепнул коварный голосок. – Один ты будешь двигаться намного быстрее». Я подавил соблазн в зародыше. Даже если забыть данное мною слово – помогать ей в обмен на свободу, она, я знал, сделает все, что угодно, чтобы попасть в Кауф, к брату, даже если добираться туда придется в одиночку.
Но тогда ей попросту не жить.
– Быстрее, Лайя, – поторопил я. – Они слишком близко.
Она припустила вперед. Стены, выложенные черепами, кости, склепы, оплетенные паутинами, остались позади. Мы оказались гораздо южнее, чем нужно. Мы давно прошли прорытый мною в попытке бегства туннель, где я прятал припасы, которые послужили бы нам не одну неделю.
Стены катакомб с грохотом содрогнулись, заставляя нас обоих пригнуться как можно ниже. Запахи огня и смерти сочились сквозь канализационную решетку, расположенную прямо над нами. В следующий миг сильный взрыв сотряс воздух. Я даже думать не стал о том, что это могло быть. Главное, что солдаты, преследовавшие нас, приостановились, опасаясь, что туннель может рухнуть. Я воспользовался моментом и увеличил разрыв между нами еще на несколько десятков ярдов. Затем свернул в боковой туннель и нырнул в глубокую тень наполовину обвалившейся ниши.
– Они нас найдут, как думаешь? – прошептала Лайя.
– Надеюсь, не…
Там, куда мы направлялись, вдруг вспыхнул свет, и я услышал топот тяжелых сапог. Два солдата ворвались в туннель, освещая нас факелами. В первый миг они замешкались, возможно, сбитые с толку тем, что со мной Лайя, или тем, что на мне нет маски. Потом они увидели мои доспехи и оружие, и один из них пронзительно свистнул, призывая на подмогу всех и каждого.
Мое тело начало действовать как будто само по себе. Солдаты не успели и мечи из ножен вынуть, как метательные ножи вонзились им точно в горло. Они осели, не издав ни звука, лишь факелы зашипели, упав на сырой пол катакомб.
Лайя вышла из ниши, зажав рот рукой.
– Э… Элиас…
Я ринулся назад в нишу, утягивая ее за собой и пряча мечи в ножны.
– Я выведу нас отсюда так, как умею, – сказал я. – Не мешай мне. Как бы ужасно все ни выглядело, не вмешивайся и не пытайся помочь.
Едва последние слова слетели с губ, как из туннеля показались солдаты, что гнались за нами. Нас разделяло всего пять ярдов. Четыре… В мыслях я уже метнул ножи и сразил всех наповал. Я выскочил из укрытия и выпустил ножи. Первые четыре легионера упали тихо, один за другим, словно скошенные колосья. Пятый рухнул, сраженный мечом. Брызнула теплая кровь, и я ощутил прилив горечи. Не думать. Не останавливаться. Просто освобождай путь.
Вслед за пятым появилось еще шестеро наемников. Один прыгнул мне на спину, я сбросил его, ударив локтем в лицо. Второй солдат в это же время подобрался к моим ногам, но получил сапогом в зубы и взвыл, держась за сломанный нос и окровавленный рот. Разворот, удар ногой, шаг в сторону, еще удар.
За спиной вскрикнула Лайя. Один из наемников выволок ее за шею из темной ниши и приставил нож к горлу, но тут же испустил вопль – Лайя ударила его в бок кинжалом, затем выдернула лезвие, и он, покачнувшись, упал.
Я повернулся к последним трем солдатам. Они убегали.
Лайя, дрожа, оглядывала бойню вокруг нас. Семь человек мертвы. Двое раненых еще стонали и пытались подняться. Затем она посмотрела на меня, и глаза ее в ужасе округлились при виде крови на мечах и доспехах. Меня охватил стыд, жгучий, нестерпимый, от которого сквозь землю хотелось провалиться. Вот она и увидела мою сущность во всем ее неприглядном свете. Убийца! Жнец человеческих душ!
– Лайя… – начал я, но тут по туннелю прокатился гул и треск, и земля задрожала. Через канализационные решетки я услышал крики и вопли, а затем оглушительный грохот взрыва.
– Тысяча чертей, что происходит…
– Это Ополчение книжников, – прокричала сквозь шум Лайя. – Они восстали!
Я не успел спросить, откуда ей известны такие интересные новости, потому что слева туннель озарила сигнальная вспышка.
– Святые небеса, Элиас! – потрясенно промолвила Лайя, широко распахнув глаза.
Слева к нам приближались двое. Оба – маски. Один огромный, старше меня лет на десять. Мне он был незнаком. А рядом – невысокая, почти миниатюрная фигурка. Несмотря на то что ее серебряное лицо казалось абсолютно спокойным, она источала ледяную ярость. Моя мать. Комендант.
Справа доносился топот сапог, на который, как и на свист, сбегались другие солдаты. Мы попали в ловушку. По туннелю вновь прокатился гул.
– Спрячься за моей спиной, – крикнул я Лайе. Она не услышала. – Лайя, черт возьми… о-ох…
Лайя вдруг пригнулась и прыгнула, толкнув меня в живот с таким отчаянием и силой, что я не удержался на ногах и повалился в один из склепов, вырубленных в стене. Разорвав густую паутину, опутавшую склеп, я упал спиной в каменный гроб. Лайя частично лежала на мне, частично ее зажало между стеной и гробом.
Неожиданное падение, склеп, увитый паутиной, близость девушки, толкнувшей меня, – все вместе едва не лишило меня дара речи.
– Ты с ума…
БАХ!!! Там, где мы только что стояли, буквально в один миг обрушился потолок – с жутким грохотом, которому вторили раскаты взрывов, сотрясающих город. Я подмял Лайю под себя, закрыв ее голову руками. Склеп спас нам жизнь. Мы кашляли, задыхаясь от пыли, поднятой взрывом, и я отчетливо понимал, что если бы не Лайя, мы бы уже были мертвы.
Грохот утих, и сквозь густую завесу пыли прорезались лучи солнечного света. Из города доносились крики. Я осторожно поднялся и выглянул из склепа, выход из которого наполовину завалило камнями. Обрушение прекратилось, но от туннеля уже мало что осталось.
Убедившись, что ни одного маски поблизости не видно, я выкарабкался из склепа, вытаскивая через груду обломков и Лайю, которая все еще не могла прокашляться. Ее лицо было покрыто пылью и пятнами крови – чужой, я проверил. Она потянулась за флягой, и я помог поднести горлышко к губам. Сделав несколько глотков, она встала.
– Я могу… могу идти сама.
Слева от нас туннель завалило почти полностью, но чья-то рука в бронированной перчатке расчищала путь, отшвыривая камни в сторону. Сквозь пыль в образовавшуюся щель виднелись серые глаза и светлые волосы Коменданта.
– Идем.
Мы выбрались из разрушенных катакомб, попав в сутолоку и разноголосицу серранских улиц. Тысяча чертей!
