Теперь, когда Бен перестал пристально смотреть на старуху, она уже не скрывала своего любопытства, которое нельзя удовлетворить — да и проявлять нельзя.
Она дотрагивалась до сильной широкой спины, по обеим сторонам позвоночника тянулись полосы темных волос, на плечах — густой влажный мех: такое ощущение, будто моешь собаку. На руках тоже были волосы, но не много, не больше, чем бывает у обычного мужчины. Волосы росли и на груди, но не похожие на мех, нормальная мужская грудь. Она дала Бену мыло, но оно выскользнуло в воду, и он начал рьяно его ловить. Она нашла мыло и энергично намылила Бена, а потом тонкой струей из душа смыла всю пену. Бен выскочил из ванны, старушка заставила его залезть обратно, вымыла ему ноги, зад, а потом и половые органы. Он этого не стеснялся, она тоже. Потом, наконец, можно было вылезти, и Бен смеялся и стряхивал воду на полотенце, которое держала старуха. Ей нравилось, как он смеется: похоже на лай. Давным-давно у нее была собака, которая так лаяла.
Она вытерла его насухо, потом голого отвела назад в комнату, заставила надеть новые трусы, рубашку из благотворительного магазина, брюки. Затем положила ему на плечи полотенце, Бен недовольно задергался, но она сказала:
— Бен, это обязательно.
Сначала она подровняла бороду. Та была жесткой и колючей, но старушка с ней справилась. Потом волосы, а это уже другое дело — они у Бена грубые и густые. Проблема в двойной макушке: если постричь слишком коротко, на черепе будут видны щетинистые завитки. Приходилось оставлять волосы сверху и по бокам достаточно длинными. Она говорила, что с какой-нибудь хорошей модной стрижкой он будет выглядеть как кинозвезда, но так как Бен это не воспринимал, она подобрала другие слова:
— Тебя могли бы сделать таким красавцем, Бен, ты бы сам себя не узнал.
Но и сейчас он неплохо выглядел и пах чистотой. Наступил вечер, и старушка занялась тем, что стала бы делать и без Бена: принесла из холодильника пару банок пива, налила себе в стакан, а потом налила и ему. Они собирались провести вечер за его любимым занятием — перед телевизором. Но сначала старуха нашла клочок бумаги и написала:
Миссис Эллен Биггс
Мимоза-Хаус, 11
Хэлли-стрит, Лондон ЮВ6.
Она сказала:
— Попроси у матери свое свидетельство о рождении. Если придется его заказывать, скажи ей, что она может писать тебе на мое имя — вот адрес.
Бен не ответил, нахмурился.
— Бен, ты понял?
— Да.
Она не знала, понял ли он на самом деле, но решила, что понял.
Бен смотрел на телевизор. Она встала, включила его и вернулась к кошке.
— Ну, киска, все в порядке.
Но кошка ни на секунду не сводила глаз с Бена.
Теперь все стало легко и приятно. Похоже, Бену было все равно, что смотреть. Иногда старуха думала, что ему скучно, и переключала на другой канал. Ему очень нравились программы про диких животных, но в тот вечер ничего такого не показывали. На самом деле, это к лучшему, потому что он иногда слишком возбуждался: старуха знала, что просыпались его животные инстинкты. С самого начала она поняла, что он сдерживал порывы, о которых она могла лишь догадываться. Бедняжка Бен — она знала, что он такой, но не знала почему.
Когда пришло время ложиться спать, старуха расстелила на полу матрас для Бена, рядом на всякий случай положила одеяла: он обычно не накрывался. Кошка, увидев, что враг на полу, запрыгнула на кровать и легла поближе к женщине. Оттуда она не могла наблюдать за Беном, но тут было не страшно, она чувствовала себя в безопасности. Когда выключили свет, в комнате не стало темно, так как ночь была лунная.
Старуха прислушивалась к дыханию Бена, пока оно не изменилось на «ночное дыхание», как она его называла. Она думала: это все равно, что слушать рассказ о разных событиях или приключениях, который кошка, наверное, понимала. Во сне Бен убегал от врагов, охотился, сражался. Старушка знала, что он не человек, «не такой, как мы», как она говорила. Может быть, что-то вроде йети. Когда она впервые его увидела в супермаркете, он рыскал — по-другому не назовешь: потянулся и схватил несколько буханок хлеба. Она так и не забыла того, что увидела, бросив первый мимолетный взгляд на этого дикого человека. Он воплощал контролируемый взрыв яростных стремлений и неудовлетворенных потребностей, и она это знала, даже когда сказала контролеру: «Все в порядке, он со мной».
Старуха дала ему пирожок, который купила себе на обед, и Бен съел его, пока она выводила его из магазина. Привела его к себе домой и накормила. Вымыла, хотя в первый раз он сопротивлялся. Она заметила, как он иногда реагирует на сырое мясо, это ее сильно тревожило, но она все равно покупала для Бена больше мяса. Вот из-за чего он менялся: из-за мяса, просто не мог им насытиться. Старуха ела совсем немного, просто перекусывала чем-нибудь — яблоком, кусочком сыра, пирожным, бутербродом. Бену повезло, что она в тот день тушила мясо: сама она такие блюда ела очень редко.
Однажды, когда все трое уже уснули, старуха проснулась от того, что ей что-то давило на ноги. Бен забрался на кровать и улегся, положив голову у ее ног, согнув колени. Кошка забеспокоилась и разбудила ее. Бен спал. Так ложатся собаки, рядом, за компанию; у старушки защемило сердце — она понимала, насколько Бен одинок. Проснувшись утром, он смутился. Подумал, что поступил плохо, но старушка сказала:
— Все нормально, Бен, места всем хватит.
Кровать была большая, она спала на ней, когда была еще замужем.
Она считала, что Бен, как умная собака, всегда старается предугадать ее желания и команды. А на кошку совсем не похож: совершенно другое восприятие. И на обезьяну не похож — его движения слишком неторопливы и тяжелы. Не похож ни на что ей известное. Просто Бен, такой, какой он есть — кем бы он ни был. Ее обрадовало то, что он собирался найти своих родных. Бен был не особо разговорчив, но она выяснила, что он из богатой семьи. И говорил он не так, как можно бы предположить, судя по его внешнему виду. Похоже, мать он любил. Как думала Эллен Биггс, если она сама добра к Бену, то и его родные могли так же к нему относиться. Но если ничего не получится и он вернется снова, она сходит с ним в Государственный архив и выяснит, сколько ему лет. Этот вопрос настолько ее смущал, что она перестала даже пытаться его решить. Бен твердил, что ему восемнадцать, и ей оставалось только верить. Во многом он вел себя как ребенок, но когда ей удавалось всмотреться в его лицо, он даже казался человеком средних лет, из-за морщин вокруг глаз. Мелкие морщинки, но все равно: у восемнадцатилетних таких не бывает. Она даже размышляла о его сородичах, кем бы они ни были, ее интересовало, взрослеют ли они быстрее, тогда бы они умирали по нашим меркам рано. Средний возраст — двадцать лет, стареют к сорока, тогда как ей, Эллен Биггс, исполнилось восемьдесят, и она только начинала ощущать свой возраст и надеялась, что ей не придется совершать это утомительное путешествие до Архива, стоять там в очереди; от одной этой мысли она устала и рассердилась. Старушка заснула, прислушиваясь к сновидению Бена, а когда проснулась, он уже ушел. Исчезла и записка с адресом, а также десятифунтовая бумажка, которую она ему оставила. Хотя она и ожидала этого, все равно села, прижимая руку к взволнованному сердцу. С тех пор, как несколько недель назад Бен вошел в ее жизнь, появилось и предчувствие беды. Когда он куда-то уходил, она сидела в одиночестве и думала: где Бен? Чем он занят? Его снова обманывают? Слишком часто она слышала от него: «Они забрали мои деньги», «Они все украли». Проблема в том, что рассказывал он все очень путано.
