Ознакомительная версия.
Надеюсь, что Высшее Существо простит нас, ибо великое дело требует великих жертв.
Увы, мы не были кротки, как голуби.
Сможем ли овладеть мудростью Змея?
(записи 1785-1801 считаются утраченными) 1801, март
Следы моих занятий в лаборатории уничтожены; петербургский заговор, с которым любезно помог английский посланник, готов. Великому Магистру никто не смеет перечить в его маленьких странностях. Киж знает, что ему предстоит - но верит мне полностью. Слово императора что-то еще значит.
Все нужные мне вещи - таблицы модусов Флюида и несколько манускриптов - поместились в один походный сундучок. Остальное изготовим на месте.
В одной из комнат Михайловского замка я сделал из Флюида подобие двери, позволяющей проходить в мою удаленную лабораторию в Идиллиуме. Комната в замке и лаборатория совершенно совпадают по форме; сев на стул в одном месте, я могу встать с такого же в другом. Благодаря этому мои опыты не прерываются. Никто не может последовать за мной. Как только я закрываю невидимый проход, он исчезает.
Что подумают об этой комнате, когда войдут сюда? Ее, верно, примут за место для тайных свиданий - или за пыточную камеру (чтобы дать пищу пытливым умам, я бросил на полу сахарные щипцы и плетку). Так странно видеть приют моих бессонных ночей пустым... Оказывается, здесь куда больше места, чем мне казалось.
Киж третьи сутки спит на походной кровати в моей спальне. Двери отперты, караул распущен. Киж говорит, что ему совсем не страшно - но дело, должно быть, в опиумной настойке, к которой у него прорезался изрядный вкус. Я выполню данное ему обещание.
Пьяные заговорщики пусть тешат себя мыслью, что убили магистра Мальтийского Ордена. На деле я мог бы заколоть их простой зубочисткой прежде, чем они успели бы испугаться, - но какая мне радость произвести впечатление на нескольких дышащих луком офицеров, не умеющих даже соблюсти свою присягу? Пусть судит их Верховное Существо.
Моя же награда в том, чтобы пройти по земле незаметно - как поступали мудрые во все времена. Непросто сделать это, родившись в горностаевой шкуре. Но я, кажется, смог.
Здесь императором был я. В Идиллиуме им станет каждый.
Фельдъегерь в красной камилавке склонил красивое лицо к окошку самоходной кареты и сказал:
— Дорога до станции не так уж далека, сударь. Дам вам совет — начинайте покаяние прямо сейчас. Тогда нам не придется ждать в чистом поле, пока вы его завершите...
Совет его был весьма настоятельным: договорив, он закрыл окошко, и я оказался в темноте.
Перед личной встречей со Смотрителем полагается очистить душу, совершив так называемое Большое Покаяние - вспомнить всю свою жизнь и раскаяться в совершенных грехах («переосмыслить» их, как поясняют монахи Желтого Флага).
Разумеется, если делать это добросовестно, вспоминая каждого раздавленного муравья, Смотрителю придется ждать очень долго, поэтому разновидность покаяния, рекомендуемая на практике, называется «быстрым Большим Покаянием»: кающийся осмысляет лишь то, что само проявляется в памяти. Если кается солик, он вспоминает созданный им мир — и сокрушается о его недостатках.
Но моя двадцатидвухлетняя совесть была не то что чиста — ее вообще ни разу не доставали из чехла, где она хранилась. При моем образе жизни для этого не было повода, ибо я принадлежал к роду де Киже — что одновременно считалось и высочайшей честью, и проклятием.
Проклятие нашего рода в том, что все де Киже обречены жить в Идиллиуме. Они не могут уйти в личное пространство. Но есть известное суждение диалектиков на наш счет: если ты — де Киже и рос в Идиллиуме, тем самым ты его создавал, хотя бы отчасти. Поэтому при подобных религиозных процедурах нам полагается думать про Идиллиум - и каяться за его недостатки (или за то, что мы по неразумию таковыми считаем).
Это я и начал делать.
Идиллиум, думал я неторопливо, это большой остров или маленький материк, кому как нравится. В силу особенностей рельефа здесь сосуществует множество разных климатических зон. Вокруг — море. Кругосветных путешествий никто не предпринимал, но, если мы решимся на это, нашему миру придется, видимо, расстаться с приятной неопределенностью своего статуса и стать залитым водой шаром.
Столица наша тоже называется «Идиллиум», хотя много раз делались попытки переименовать ее то в Пауловилль, то даже в Архатопавловск (от чего, по-моему, разит совершеннейшей Ассирией). Самым изящным из предлагавшихся вариантов было, на мой взгляд, название «Светопавловск» — но не прижилось и оно. Дело, наверно, в том, что термин Idyllium ввели в обиход Трое Возвышенных — и лучшего способа увековечить память одного из них нет.
Столица наша довольно скучна. Здесь постоянно околачиваются в основном чиновники да монахи, посвятившие себя защите мироздания и постижению его тайн. Они состоят в орденах «Желтый Флаг» и «Железная Бездна» (различить их довольно просто по татуировкам; кроме того, у первых медитативные резонаторы имеют вид маленькой медной головы, а у вторых это череп).
Этим орденам мы обязаны очень многим — в том числе техникой и культурой. Именно ими был создан Corpus Anonymous, как называют сочинения монастырских писателей и поэтов, давших обет анонимности. Но в столице живут не только монахи — селиться тут может кто угодно, и народу на улицах довольно много.
Когда я говорю «обречен жить в Идиллиуме», это не значит, что участь де Киже совсем уж горька. Идиллиум вполне себе счастливое местечко, и бежать из него ни к чему. Но это лишь центральный перекресток мира — узел, делающий возможным все многообразие опирающихся на него личных вселенных.
Если живущий в Идиллиуме человек чувствует в своей груди свободу и силу (а это всегда зависит больше от внутренних причин, чем от внешних), и если он к тому же наделен фантазией и волей, Флюид становится к нему благосклонен — и человек получает возможность совершить то, что с легкой руки Бенджамина Певца называют у нас «coming in»: создать свой мир. Для этого он уходит на одну из наших невнятных границ — берег моря, пустыню, лесную чащу или любую другую из «внутренних территорий», как называют пригодные для практики места.
Он селится в простой хижине, выбирает благоприятное для созерцания направление и, повернувшись туда лицом, сосредотачивается на образах мира, куда хотел бы уйти. Если душа его чиста, а сосредоточение достаточно сильно, Ангелы соглашаются ему помочь, и Флюид воплощает его мечту, открывая перед ним двери в новый мир.
Ознакомительная версия.
