Ознакомительная версия.
— Уж и не знаю теперь, стоит ли показывать то, чем занимается Парис. — снова примерив образ гангстера, бросила Афина слова, возвышаясь надо мной, будто готовая вот-вот нанести удар.
— Если хочешь, я могу поехать домой… — волочась позади нее, тихо предложила я.
Подруга, даже не обернувшись, сделала странный жест рукой, вроде давая понять что ей, в общем-то, наплевать. Мы шли, не разговаривая до самого лифта, клацанье острых каблуков Афины нарушало тишину пустой стоянки. Я смотрела на нее со спины и чувствовала, как зависть шевелится внутри меня, с каждым ее непринужденным движением я понимала, что она лучше. Красивей. Остроумней. Храбрее… Понимаю, что не должна этого ощущать, ну или хотя бы стараться перестать думать так, но от этого мое отвращение к себе только возрастало.
Меня вообще кто-нибудь полюбит? Нравлюсь ли я людям?
В кабинке лифта пахло чистящим средством. Такой идеальный, мягкий запах, как будто говорящий о том, что все в порядке, все под контролем, и я…я…
Я не хочу этого чувствовать, весь этот контроль меня приводит в бешенство! В моей душе стал зарождаться бунт, и причина его мне была совершенно неясна, но одно я могла сказать точно: я хочу все изменить.
— Церемония уже скоро. — заговорила Афина, пока лифт мчал нас на верхний этаж здания Свободы. — И я хочу прочувствовать все по максимуму. Сама же знаешь, на курсах нам рассказывали о том, что будет, происходит с нашей психикой, после Перехода.
— А ты прочувствовала еще не все? — стараясь вложить в слова иронию, подначила я.
— Как-то страшновато смотреть в лицо вечности. Я изменюсь… Может быть, даже стану по-другому смотреть на привычные вещи. — Афина говорила искренне, не прячась за неестественностью, и я разделяла ее опасения. Они были мне понятны, потому что я сама до сих пор не была уверенна, хочу ли совершать Переход.
— Ты можешь отказаться. Пока еще не поздно.
— Не говори глупостей, Рори, сама знаешь, сколько это стоит! — она тут же стала прежней, в мгновение, убедив себя в циничности.
Лифт плавно остановился, и за раскрывшимися дверьми показалась прихожая дома Париса. Афина вышла, я за ней. Квартира просто с ног сшибательная: наполненная светом, с минимумом мебели. Из-за огромного количества панорамных окон складывается такое впечатление, что стоишь на вершине холма и твоему взору открыта вся Византия с ее величественными зданиями и переплетением магнитных колец. Я бы смогла жить в этом доме!
Из дальней комнаты вышел Парис и, разминая плечи, направился к нам. На нем лишь узкие светлые брюки — похоже верхняя одежда у него не в фаворите. Парис отлично сложен; при ходьбе мускулы напрягались, от чего он выглядел сверхмужественно. Как сказала бы Афина: «чистый секс». Поймав себя на том, что любуюсь его торсом (причем слишком откровенно), поспешно отвела взгляд. Но как только он оказался рядом с нами, мне пришлось взглянуть ему в глаза, приветствуя.
Парис смотрел на меня в упор. Так, словно ждал давно. От этого я почувствовала себя неуютно, но глаз не опустила. Он очень и очень привлекательный молодой человек, одни милые ямочки на щеках чего стоят! Но главная его ловушка — глаза. О, Дориан великий, он даже с тобой мог бы посоревноваться за звание красавчика!
— Ух, ты! У нас намечается вечеринка? — криво улыбнувшись, спросил парень, окинув нас обеих игривым взглядом.
— Только если ты обещаешь не надевать рубашку. — прильнув к груди Париса, мягко сказала Афина (облапав наверное все восемь кубиков его пресса).
Парень будто смутившись, отстранился от моей подруги, хотя это совершенно не соответствовало его репутации дамского угодника. Он, занервничав, стал искать моего взгляда, но я не хотела встречаться с ним глазами, наверное, подсознательно я уже знала, что он ко мне не равнодушен и его симпатии я не разделяю.
Он сделал жест рукой, приглашая нас пройти в огромную гостиную, в которой центральное место занимала исполинского размера люстра, весящая не на потолке, а приделанная к полу. Зрелище весьма необычное, и входя в гостиную впервые, складывается обманчивое впечатление, что мир вдруг повернулся вверх тормашками. Про себя я подумала о том, как выглядит эта комната в часы сумрака, когда приходится зажигать свет и люстра пылает тысячами лампочек, превращаясь в маленькое солнце.
— Не тяни! Показывай уже свою чудо-машину! — плетясь позади Париса, заныла Афина.
Я шла за ней, молча разглядывая причудливое жилище моего старого знакомого. Мне казалось совершенно необычным то, что я узнаю его жизнь изнутри только сейчас, хотя знакомы мы уже довольно давно. Узнавать человека оказывается все равно, что читать интересную книгу, вот только чаще всего обложка не соответствует содержанию.
Вслед за Парисом мы вошли в небольшую комнату, подсвеченную четырьмя напольными лампами, центральное место занимало внушительных размеров кресло с мигающими позади датчиками. Афина разочарованно выдохнула, она явно ожидала увидеть что-то более впечатляющее.
— Это и есть та самая, невероятная технология? — девушка сделала несколько шагов к оббитому черной кожей креслу, но Парис резко ее остановил.
— Это только средство. Главное то, что оно может тебе подарить! — он отпустил ее и, приглашая, указал раскрытой ладонью на сидение.
Недоверчиво оглядев кресло опасного цвета, (черный считается враждебным) Афина осторожно в него опустилась. Скорее всего, слова Париса о том, что не нужно недооценивать его новообретение, подействовали, потому что девушка выглядела весьма напряженной.
— А что вообще со мной должно произойти? Я кайфану? Или поучаствую в групповушке, при этом оставшись нетронутой? — иногда, когда Афина говорит, мне хочется провалиться сквозь землю от неловкости.
— Нет, детка, тебе просто нужно будет вообразить себе что-нибудь. — Парис осторожно надел Афине на глаза черную маску, на подобие той, что используют для сна и что-то переключил позади спинки кресла.
Я ждала. Не знаю, что я воображала может произойти. Может быть, как стены в мгновение ока исчезнут, и мы окажемся посреди дикой природы, той, о которой нам рассказывают на курсах природоведенья. Как животные всевозможных форм и размеров будут отовсюду на нас таращиться, прячась за высокой травой и пальмами…
А может все вообще должно происходить совершенно не так. Вдруг, как выразилась Афина, эта самая «чудо-машина», работает по другому принципу, и, скажем, превращает человека в нечто сверхъестественное! И Афина могла бы превратиться скажем в…в покрытое язвами чудовище!
Пора было понять, что я слишком увлекаюсь чтением старинных сказок.
Ознакомительная версия.
