Гусев своего генерального директора терпеть не мог.
— Здравствуйте, Антон, — сказал Виктор. — Присаживайтесь.
Вот интересно, подумал Гусев, а откуда у благополучного молодого человека, закончившего Гарвард, этакая нелюбовь к простому русскому слову «садитесь»? Неужели эту уголовную культуру не побороть ни в этом, ни в следующем поколении?
Гусев сел.
— Нам с вами надо серьезно поговорить, — сказал Виктор.
Гусев изобразил внимание.
— У вас какие-то проблемы? — спросил Виктор.
— Нет, — сказал Гусев. — То есть, да. В аварию вчера попал.
— Сами целы?
— Как видите.
— А машина?
— Восстановлению не подлежит.
— Сочувствую, — сказал Виктор. — Но машина — это всего лишь груда железа. Бывает.
— Да, — сказал Гусев.
— То-то я смотрю, ее на стоянке нет.
— Все равно хотел ее в этом году менять, — соврал Гусев. Выслушивать сочувственные реплики ему не хотелось. Не та ситуация, не тот человек.
— На что?
— На такую же, только новую.
— Это хорошо, — сказал Виктор. — Новое — это всегда хорошо, не так ли?
— Наверное, — сказал Гусев.
— Но поговорить с вами я хотел не об этом.
Еще бы, Капитан Очевидность[2], подумал Гусев. Ты ж позвал меня до того, как я рассказал об аварии.
— На вас жалуются, — сказал Виктор.
— Кто?
— Ваши собственные сотрудники.
— А кто конкретно?
— Ну вот какая вам разница? — спросил Виктор. — Вы что, хотите начать в своем отделе массовые репрессии и охоту на ведьм?
Гусев обкатал эту идею в голове и нашел ее весьма привлекательной.
— И что они говорят?
— В частности, они говорят, что вы душите их инициативу.
— Это не инициатива, — отреагировал Гусев. — Это попытка найти себе проблему на ровном месте. А точнее, даже не найти, а создать.
— Вы про какой случай говорите?
— А вы про какой?
— Я говорю в общем.
— Я тоже.
— В эти выходные состоялся корпоративный выезд на природу, — сказал Виктор. — Вы в нем не участвовали.
— Не участвовал, — согласился Гусев.
— Почему?
— Не люблю природу, — сказал Гусев. — Там комары, клещи, трава немытая и слишком много свежего воздуха вокруг. Кроме того, сейчас пора цветения, а я — аллергик.
— Тем не менее, такие мероприятия сплачивают людей и поднимают их командный дух, что идет на пользу общему делу.
— Я не люблю сборища людей.
— Вы шутите?
— Нет.
— Но вы же работаете в команде.
— Не по субботам.
— Вы не можете жить в обществе и быть от этого общества свободным, — заявил Виктор.
О как, подумал Гусев. Интересно, а он хоть знает, кого цитирует[3]? Но спросил о другом.
— Вы смотрели отчеты?
— Смотрел.
— Тогда вы должны знать, что показатели отдела маркетинга, который я возглавляю, весьма неплохи, — сказал Гусев. — Продажи стабильно растут, в среднем, по 5–7 процентов за квартал. В прошлом месяце мы вышли на рынок с новым товаром и уже захватили десять процентов сбыта, существенно потеснив конкурентов.
— И вы считаете, что это ваша заслуга?
— А чья? — удивился Гусев. — Я принимаю решения и разрабатываю концепции. Я за все это и отвечаю.
— Любой успех в нашем деле не может быть чьим-то личным успехом, — сказал Виктор. — Это успех всей команды. Это как в футболе, знаете ли. Выигрывает команда, проигрывает тренер.
— В футболе на самом деле так? — еще сильнее удивился Гусев. — То есть, если вот эти одиннадцать придурков мажут по воротам с убойной, так кажется, принято говорить, дистанции, то виноват в этом человек, который сидит на скамейке?
— Вы что, не любите футбол?
— Не люблю.
— Наверное, поэтому ваш отдел всегда проигрывает в корпоративном чемпионате.
— Видимо, так, — согласился Гусев. На внутренний чемпионат компании ему было плевать настолько же, насколько и на большой футбол, и какие результаты показывает его отдел, Гусева не интересовало.
— И вы не видите в этом проблемы?
— Честно говоря, не вижу, — сказал Гусев.
— Ваши сотрудники не чувствуют себя победителями.
— Пусть они играют во что-нибудь другое. Может быть, иные виды спорта даются им лучше.
— Наш корпоративный вид спорта — футбол.
Гусев вздохнул.
— Вы хотите что-то сказать? — осведомился Виктор.
— Нет, не хочу.
— И вы считаете, что успех в корпоративном чемпионате ничего не значит для командного духа ваших сотрудников?
— А кто у нас внутренний чемпион? — поинтересовался Гусев.
— Отдел логистики.
— Ну, так это же разумно, — сказал Гусев. — В логистике заняты молодые, крепкие люди, привыкшие работать физически. Команда из курьеров и водителей по любому перебегает команду офисных крыс, чей средний возраст глубоко за тридцать.
— Вы называете своих сотрудников крысами?
— Офисными крысами, — поправил Гусев. — Это общеупотребительное выражение. Офисный планктон, офисные крысы…
— Но это же почти оскорбление!
— Да ладно, — сказал Гусев. — Это все равно, как называть ментов ментами.
— И вы находите это нормальным?
— Менты, как я понял, не особенно возражают.
Виктор побарабанил пальцами по лакированной поверхности стола.
— Еще вопросы? — спросил Гусев.
— Вам вообще нравится здесь работать?
— Да, — сказал Гусев. Это была не такая уж и неправда. Зарплата, которую он здесь получал, ему нравилась. А работа ему не нравилась в принципе. Он даже подозревал, что тот, другой, молодой Гусев, когда-то совершил большую ошибку при выборе профессии, за которую он нынешний теперь вынужден расплачиваться.
— А наш финансовый директор жаловался, что на прошлом корпоративе вы назвали нашу работу бессмысленной.
— Я был нетрезв, — сказал Гусев. — Это же корпоратив.
— И что?
— Ну, сами знаете, как это бывает.
— Не знаю, — сказал Виктор. — Я не считаю свою работу бессмысленной вне зависимости от количества выпитых алкогольных напитков.
— Завидую, — пробормотал Гусев.
— Простите, что?
— Неужели вы сами никогда о таком не думали?
— О каком?
— Ну вот если завтра наша фирма внезапно накроется медным тазом, — сказал Гусев. — И вся наша линейка продукции исчезнет с рынка. Одномоментно и навсегда. Никакой катастрофы же не произойдет. Конечный потребитель даже не заметит, что что-то изменилось, благо, на этой же полке стоит еще пять наименований от наших конкурентов.
— С чего вы взяли, что завтра наша фирма накроется медным тазом? — вычленил главное Виктор.
