Дома и другие постройки остались далеко позади и теперь меня с обеих сторон окружали густые заросли. Временами удавалось пролезть через щель в заборе и пройти по лесопарку, сокращая путь.
Однажды я проворонил автобус. Он был до отказа набит людьми и прополз мимо, пока я барахтался между металлическими прутьями. Два других проехали вслед за ним спустя несколько минут; я слышал шум моторов, когда продирался сквозь кусты. Напрасно я ждал автобусов на следующем витке дороги, они так и не появились.
Вновь и вновь я протискивался через ограду, а, выбравшись из зарослей, опять оказывался на пустынной дороге. В одном месте встретился знак, похоже, обозначавший остановку. На жестяной табличке было написано краской «4-я заводская».
Кто и зачем поставил этот странный знак в лесопарковой зоне?
На часах было уже десять, а я по-прежнему блуждал в безлюдных местах. Солнце светило то в лицо, то в спину. Чем дальше я продвигался к предполагаемому центру города, тем реже мне попадались признаки цивилизации. Парадокс!
Дубы вокруг становились все выше, все раскидистей. Землю под ними устилала сухая прошлогодняя листва. Кроны деревьев смыкались над дорогой. Здесь было не жарко, не то что на открытом пространстве. Хотелось забрести туда, где тень самая густая, и отдохнуть. Я бросил взгляд на джинсовую куртку, которую нес на плече. Расстелить бы ее на мягкой траве, прилечь. Так бы я и поступил, если бы не хотел пить, да и есть тоже.
Ноги от усталости подкашивались, но я уже почти не хромал – расходился. Но вымотался до чертиков. Я не заметил, как вышел из-под крон высоких деревьев и оказался в полосе кустарников. Через десяток метров она оборвалась, и я вышел на большой пустырь. Вдали краснел кирпичный забор.
Размякший от жары асфальт закончился, и теперь я волочился по перекошенным бетонным плитам. Полоса парка слева начала истончаться и, в конце концов, оборвалась, открыв панораму местности. Любоваться красотами у меня не было ни малейшего желания.
Пройдя еще немного, я увидел, что добрался до самой вершины холма, до его обширного плато. Посредине находилось трехэтажное здание неправильной формы, оштукатуренное и выкрашенное охрой. К нему прилегали небольшие пристройки, от которых тянулся длинный кирпичный забор. За ним виднелись закопченные трубы и купола ангаров. По всем признакам – промзона.
Близость цели придала мне сил. Неожиданно послышался звук приближающегося автомобиля. Мимо меня, не спеша, проехала серая «Волга», модель «ГАЗ 31–01». Сквозь тонированные стекла я не мог видеть, кто сидел внутри, но по скорости, с которой перемещался автомобиль, догадался: меня внимательно рассматривали. Проехав еще немного вперед, «Волга» остановилась. Дверца водителя открылась, и из машины высунулась коротко стриженая рыжая голова.
– Приезжий?! – глухо крикнул водитель.
– Ну, допустим, – ответил я. – А вам что?
Я заметил, как в глазах рыжего водителя мелькнуло недоумение. Лицо его перекосилось. Вдруг он нашелся и проговорил с интонацией робота, как заученное правило:
– Я не охранник, но, как член общества блюстителей порядка, обязан проверить ваше регистрационное свидетельство. Вы незаконно вторглись на территорию корпорации.
Корпорация… Как неожиданно для этих мест. И каков тон!
Я почувствовал, как вспыхнули щеки. На миг захотелось устроиться на этот завод, сделать молниеносную карьеру и во что бы то ни стало занять такое место, откуда бы я мог, как следует проучить этого наглеца. А что? Как нечего делать – с моим-то IQ в 115 балов и двумя высшими образованиями.
Я подавил в себе всплеск тщеславия.
– Простите, я не думал… – начал я.
– Думать и не надо, – уныло проговорил собеседник, следя за моими действиями. – Вход по пропускам. Без пропуска могут проходить только начальники и водители служебных машин. Ваши документы.
Я засомневался: человек это или компьютерная программа?
– Послушайте мне нужно позвонить в страховую компанию. Моя машина в трех километрах от города лежит колесами вверх.
– Ваши документы, – повторил он.
– Вы сказали: вход? Но я не вижу здесь никакого входа. Это, во-первых, – я говорил спокойно. – А во-вторых, если у вас имеются ко мне какие-то претензии, будьте добры, предъявите собственные документы.
В ответ водитель скорчил уродливую гримасу, он просто задохнулся от злости.
– Сейчас… позвоню, куда следует!.. – угрожающе закричал он.
Я понял, что продолжать разговор бессмысленно, и пошагал к административному корпусу.
Рыжий бросился в машину так резво, как будто объявили тревогу. Тут же, схватив рацию, он выскочил обратно и начал вопить: «Диспетчер!.. Диспетчер!..»
Надпись на входе была снята. На ее месте красовались поржавевшие крепления.
Я поднялся по ступеням, отшлифованным тысячами подошв. Сразу возле входа наткнулся на небольшой столик, на котором стояла баночка с супом и торчащей из нее ложкой. Рядом в пакете лежала половинка хлеба, нарезанная толстыми неровными ломтями. Воровато оглянувшись, я вытащил один.
Обойдя препятствие, я не прельстился темным коридором, а свернул направо на лестницу. Интуиция не подвела. Поднявшись на второй этаж, я прочитал на стене: «Отдел кадров». Ниже, под табличкой, висел клочок бумаги: «Сегодня приема нет».
Я провел ладонью по горячему влажному лбу и только сейчас обратил внимание, что футболка у меня украшена побуревшими пятнами крови. Неудобно как-то в таком виде посещать администрацию. Я огляделся и обнаружил то, что искал: туалет.
В зеркале отразился помятый измученный тип с распухшим носом и слегка заплывшими глазами – не хило меня долбануло подушкой безопасности. Я умылся, попил неприятной на вкус воды из-под крана, застирал футболку. Не могу сказать, что после этого стал выглядеть иначе, но почувствовал себя лучше. Особенно после того, как умял хлеб. Надо было взять два куска.
Я застегнул джинсовую куртку на все пуговицы и толкнул тяжелую железную дверь отдела кадров. Она со стоном подалась внутрь. Открывшаяся взгляду пустота удивила меня. Это был огромный холл с низким потолком и слабым освещением. В стенах ни одного окна. Мрачновато. Впечатление усиливал ряд металлических дверей – серьезное учреждение.
Тюрьму напоминает. Неужели вся эта угрюмая галерея – всего лишь заводской отдел кадров? Кто там, за этими дверьми?
Я шагнул вперед. И тут же – словно потолок обрушился мне на плечи – такая тяжесть навалилась.
Внезапно повеяло холодом.
Я стою внутри гигантского склепа.
Серые каменные стены сочатся потеками.
Запах разлагающейся плоти разносится сквозняками.
Слышится унылый монотонный звук низкой частоты – слившийся воедино стон тысяч мертвецов, чья смерть наступила в адских муках.
