- Может, у меня тоже будет работа.
- Может быть, - сказал я.
И попытался придумать, чем бы она могла заняться.
- Музыка не умолкает, - сказала она. Я неправильно понял.
- Ты мало на чем сможешь играть. Так уж получилось.
Немножко реализма не помешает.
- Не говори глупостей.
- О'кей. Больше не буду.
- Я говорю, что на моей работе всегда звучит музыка.
- А что это за работа?
- Тебе и вправду хочется знать? - произнесла она, таинственно возведя глаза к потолку, а потом отвернувшись к окну.
Я представил себе, что она - обычная пятнадцатилетняя девчонка. Тогда я расценил бы такое поведение, как заигрывание. Но тут крылось нечто другое. Что-то отчаянное.Она права. Я действительно хотел знать. Я сделал весьма логичное предположение, соединив два секрета, которые она побуждала у нее выманить.
- Какую работу предлагает тебе Ананса?
Она испуганно взглянула на меня.
- Так значит, это правда.
- Что правда?
- Все так страшно. Я стараюсь убедить себя, что это - всего лишь сон. Но это не сон, верно?
- Что не сон - Ананса?
- Ты думаешь, она такая же, как и все остальные мои друзья, да? Но они не приходят ко мне во сне, во всяком случае, не так. Ананса…
- Что Ананса?
- Она для меня поет. Когда я сплю.
Мои поднаторевшие в психологии мозги быстро сложили два и два.
- Разумеется, - сказал я.
- Она - в космосе, и она для меня поет. Ты не представляешь, какие песни.
И тут я вспомнил кое-что и вытащил кассету, которую для нее купил.
- Спасибо, - сказала она.
- Пожалуйста. Хочешь послушать?
Она кивнула. Я вставил кассету в магнитофон. «Весна в Аппалачах». Она кивала головой в такт музыке. Я представил, как она танцует. Она хорошо чувствовала музыку.
Но спустя несколько минут она замерла и заплакала.
- Это совсем другое, - сказала она.
- Ты уже слышала эту песню раньше?
- Выключи. Выключи, говорю.
Я выключил магнитофон.
- Извини. Мне казалось, тебе понравится.
- Вина, ничего, кроме вины, - сказала она. - Ты все время чувствуешь себя виноватым, так ведь?
- Почти всегда, - легко согласился я. Психологическим жаргоном злоупотребляли многие мои пациенты. Так же, как языком мыльных опер.
- Извини, - сказала Элен. - Просто это не та музыка. Совсем не та. Вот я послушала, и все остальное по сравнению с ней кажется таким темным. Как будто идет дождь, все серое, мрачное и тяжелое, словно композитор пытается разглядеть далекие холмы, но дождь ему мешает. Но несколько минут мне казалось, что у него получится.
- Такая же музыка у Анансы?
Она кивнула.
- Я знаю, ты мне не веришь. Но во сне я ее слышу. Она говорит, что только во сне и может со мной общаться. И она не разговаривает, только поет. Она там, далеко, в своем космическом корабле. Поет. А я по ночам ее слышу.
- Почему именно ты?
- Ты хочешь спросить, почему ее слышу только я? - Она рассмеялась. - Потому что я такая, какая есть. Ты ведь сам говоришь - из-за того, что я не могу бегать, я живу воображением. Она говорит, что связующие нити между разумами очень тонкие, и их трудно не упустить. Но мою нить она не упускает, потому что я живу исключительно сознанием. Она держит мою нить. Теперь, когда я засыпаю, я вообще не могу от нее отделаться.
- Отделаться? Мне казалось, она тебе нравится.
- Не знаю, что мне нравится. Мне нравится. Нравится музыка. Но Анансе нужна я. Она хочет, чтобы я была с ней. Она хочет дать мне работу.
- А как она поет?
При слове «работа» она задрожала и как-то замкнулась в себе. Чтобы поддержать затухающий разговор, я попытался коснуться темы, которой она недавно интересовалась.
- Это ни на что не похоже. Она там, в космосе, все вокруг черным-черно, и слышен только гул двигателей, похожий на шум дождя, а она собирает космическую пыль и прядет свои песни. Она простирает в пространство свои пальцы или уши, я не знаю. Не могу понять. Так она собирает пыль и плетет свои песни, превращая пыль в музыку, которую я слышу. Это очень сильная музыка. Ананса говорит, что именно благодаря песням она может передвигаться в межзвездном пространстве.
- Она одна?
Элен кивнула.
- Я ей нужна.
- Ты ей нужна. Но как она может тебя заполучить, ведь ты здесь, а она - там?
Элен облизала губы.
- Я не хочу об этом говорить. - Она произнесла это таким голосом, что я сразу понял: она уже готова все рассказать.
- Лучше бы ты все-таки рассказала. На самом деле очень важно, чтобы ты все рассказала.
- Она говорит… Говорит, что может меня забрать. Говорит, что, если я выучу ее песни, она сможет вытащить меня из моего тела и забрать туда, к себе, где она даст мне и руки, и ноги, так что я смогу и бегать, и танцевать, и…
Она расплакалась.
Я похлопал ее по единственному месту, к которому она разрешала прикасаться, - по мягкому животику. Она запрещала себя обнимать. Я попытался разок, много лет назад, но она закричала во весь голос, чтобы я не смел. Одна из сестер рассказала, что ее обнимала мама, и Элен хотелось тоже обнять кого-нибудь. Но она не могла.
- Это очень хороший сон, Элен.
- Это ужасный сон. Как ты не понимаешь? Я стану такой же, как она.
- А какая она?
- Она - это космический корабль. Межзвездный корабль. И она хочет, чтобы я пришла к ней, тоже стала космическим кораблем. И чтобы мы плыли в космосе, распевая песни,тысячи и тысячи лет.
- Элен, это всего лишь сон. Не надо его бояться.
- Вот что с ней сделали: отрезали ей руки и ноги и засунули в этот аппарат.
- Но тебя никто не собирается засовывать в аппарат.
- Я хочу на улицу, - сказала она.
- Нельзя. Дождь.
- Пусть идет к черту, этот дождь.
- Пусть идет к черту, но это не поможет.
- Я не шучу! Она все время преследует меня, даже когда я не сплю. Она пристает ко мне, усыпляет, а потом начинает петь, и я чувствую, как она тянет и тянет меня к себе. Если бы мне удалось выйти на улицу, я бы еще продержалась, если бы я только могла…
- Эй, успокойся! Знаешь, тебе лучше принять…
- Нет! Я не хочу спать!
- Слушай, Элен, это всего лишь сон. Нельзя позволять сну так сильно на тебя влиять. Все из-за дождя, поэтому ты не можешь выйти на прогулку. От этого тебе хочется спать, и тебе снится один и тот же сон. Но не надо сопротивляться, это, в общем, очень хороший сон. Почему бы тебе просто с ним не смириться?
Она смотрела на меня, в ее глазах застыл ужас.
