Посему я держала шею прямо, а взгляд устремила прямо. Он уходит, а я его отпускаю.
С балкона я услышала детский плач. Мои бывшие одноклассники восприняли слезы Феликса как сигнал о том, что вечеринка закончилась. Через стеклянную дверь я наблюдала, как они уходят. Уж не знаю зачем, но попыталась пустить шуточку.
— Похоже, худшая гулянка. На втором месте, если считать младший год. — Я легонько коснулась бедра Вина в том месте, куда угодила пуля моего брата в самый худший выпускной. На секунду показалось, что он рассмеется, но затем он отодвинул ногу.
Вин прижал меня к груди.
— Прощай, — прошептал он более мягким тоном, чем прежде. — Надеюсь, жизнь даст тебе все, что ты хочешь.
Я поняла: это конец. В отличие от прошлой ссоры, в этот раз голос его звучал не яростно, а смиренно. Будто он уже где-то далеко.
Секунду спустя он отпустил меня и по-настоящему бросил.
Я отвернулась и стала наблюдать, как солнце клонится за город. Хоть я и сделала свой выбор, видеть, как он уходит, мне не хотелось.
***
Я выждала пятнадцать минут и вошла в квартиру. Единственными людьми на тот момент здесь остались лишь Скарлет и Фелик.
— Обожаю вечеринки, — заявила Скарлет, — но эта была неудачной. И только не говори, что это не так. Ты можешь лгать священнику, но мне-то слишком поздно.
— Я помогу тебе с уборкой, — пообещала я. — Где Гейбл?
— Ушел с братом. И затем пойдет на работу. — Гейбл дурно отзывался о работе санитаром, в обязанности которого входило менять судна и мыть полы. Это единственная работа, которую он смог найти, и я полагаю, с его стороны благородно взяться за нее. —Думаешь, было ошибкой приглашать ребят из Троицы?
— Я думаю, это было здорово.
— Я видела, как ты разговаривала с Вином.
— Ничего не изменилось.
— Мне грустно это слышать. — Мы домыли квартиру в молчании. Скарлет начала пылесосить, поэтому я не сразу заметила, как она заплакала.
Я подошла к пылесосу и выключила его.
— Что такое?
— Не знаю, какие у нас остаются шансы, если вы с Вином не надумаете.
— Скарлет, это был лишь школьный роман. Они не длятся вечно.
— Если ты не тупица и не беременная.
— Я не это имела в виду.
— Я знаю. — Скарлет вздохнула. — И знаю также, почему ты открыла клуб, но разве ты уверена, что Чарльз Делакруа стоит свеч?
— Да. Я тебе уже объясняла. — Я снова включила пылесос и допылесосила ковер долгими, безумными рывками. — Ты же знаешь, заниматься этим нелегко. Да и помочь некому, поддержать. Ни мистеру Киплингу, ни родителям, ни бабушке, ведь они умерли. Ни Нетти, она еще ребенок. Ни Лео, он в тюрьме. Ни семье, потому что, как они считают, я угрожаю их делу. Безусловно, и Вин не поможет. Некому. Я одна, Скарлет. Сейчас я более одинока, чем за всю жизнь. Знаю, я сама это выбрала. Но мои чувства все же ранит, когда ты принимаешь сторону Вина. Я связалась с Чарльзом Делакруа из-за его контактов в городе. Он мне нужен, Скарлет. Он – часть моего плана с самого начала. Никто его не заменит. Вин просил меня о том, на что я не могу согласиться. Тебе не кажется, что я жалею?
— Извини, — сказала она.
— И я не могу быть с Вином Делакруа только потому, что моя лучшая подруга не отказывается от романтики.
Глаза Скарлет наполнились слезами.
— Давай без споров. Я идиотка. Не обращай внимания.
— Ненавижу, когда ты называешь себя идиоткой. Никто о тебе так не думает.
— Это думаю я сама, — сказала Скарлет. — Взгляни на меня. Что мне делать-то?
— Ну, к примеру, мы закончим уборку квартиры.
— После этого, я хотела сказать.
— Затем возьмем Феликса и отправимся в мой клуб. Люси, барменша, работает допоздна, и у нее литры какао-напитка из образцов.
— А потом?
— Не знаю. Ты что-нибудь придумаешь. Это единственный известный мне способ как двигаться дальше. Составляешь список и выполняешь все по порядку.
— До сих пор горчит, — сказала я недавно нанятой барменше, протягивая последний набор стаканов. У Люси были белоснежные коротко стриженые волосы, светло-голубые глаза, бледная кожа, большие нос и рот, и высокая атлетичная фигура. Когда она надевала пиджак и шляпу, то казалась мне похожей на плитку Баланчина белого. Если она работала на кухне, то я даже в своем кабинете слышала ее бормотания и ругательства. Грязные словечки казались частью творческого процесса. Мне она очень нравилась, кстати. Не будь она моей подчиненной, мы бы стали подругами.
— Как считаешь, нужно больше сахара? — спросила Люси.
— Думаю... ничего не нужно. Этот даже больше горчит, чем предыдущий.
— На вкус какао как какао, Аня. Я задумываюсь над тем, что тебе он не по нраву. А что ты думаешь, Скарлет?
Скарлет отпила маленькими глоточками.
— Как видно, не сладко, но сладость определенно раскрывается, — высказалась она.
— Спасибо.
— Это же Скарлет. Ты всегда в поисках сладкого.
— А ты всегда выискиваешь горечь, — пошутила Скарлет.
— Красива, умна, оптимистична. Жаль, что не моя начальница, — заметила Люси.
— Она не такая уж и солнечная, какой кажется, — сообщила я Люси. — Час назад я застукала, как он рыдает и пылесосит.
— Да все плачут под пылесос, — заявила Люси.
— Да знаю я! — разозлилась Скарлет. — Пылесосные вибрации просто расстраивают.
— Я серьезно, вообще-то. В Мексике напиток был не такой темный.
— Так может вам нанять друга оттуда на мое место, а? — Моя барменша училась в Кулинарном институте и Ле Кордон Блю и очень уж обижалась на критику.
— Ох, Люси, ты же знаешь, уважение мое безмерно. Но напитки должны быть идеальными.
— Давай спросим сердцееда, — предложила Люси. — С твоего позволения, Скарлет.
— Почему бы и нет, — согласилась Скарлет. Она обмакнула мизинец в кастрюльку и протянула Феликсу пососать. Он нерешительно попробовал. Сперва улыбнулся. Люси стала выглядеть невыносимо самодовольной.
— Он всему улыбается, — проворчала я.
Внезапно его ротик сложился в очертания высушенной розы.
— Ой, мне жаль, детка! Я ужасная мать.
— Видишь? — спросила я.
— Полагаю, какао слишком утонченный аромат для нёба ребенка, — сказала Люси. Она вздохнула и вылила содержимое кастрюли в раковину. — Завтра мы попытаемся снова. Снова не получится. Сделаем лучше.
II
Я ОФИЦИАЛЬНО СТАНОВЛЮСЬ ВЗРОСЛОЙ; РЯД НЕДОБРЫХ МЫСЛЕЙ О ДРУЗЬЯХ И СЕМЬЕ; ОТНОСИТЕЛЬНО БЕЗУЧАСТНЫЙ ЭЛЕМЕНТ АРГОН
— Предприятие не задается по миллиону причин, Аня, — назидал Чарльз Делакруа. Он показал себя прекрасным партнером, но заслушивался собственными речами. — О провалах помнят лишь некоторые. К примеру, никто сейчас не вспоминает, что человек, которому прочили место окружного прокурора, полетел с места по воле какого-то подростка.
