— Ого! — Джеф почесал в затылке. — Не нравится мне это дело. Опасная штука сланец. Экскаватор заскользит и опрокинется в два счета. И крышка! Если он перевернется, кабину сомнет, как спичечный коробок.
Поняв, что ничего больше не остается, я достал из кармана кредитную карточку Национального Банка на имя Руфь Вильерс. Джеф резво извлек свою. Я выбил две кредитки у него в блоке «Приход», а он выбил ту же сумму на карточке Руфи в блоке «Платеж».
Первые расходы в графе «разное».
Гриффитc внимательно наблюдал за процедурой, и как только рабочие отошли к экскаватору, заговорил:
— А что мешает мне перевести, например, 500 кредиток на ее счет?
Снова пришлось объяснять.
— Как только заявка регистрируется, счет замораживается, и единственная сумма, которая может быть к нему добавлена, это деньги действительно заработанные пострадавшим максимум за одну неделю, но еще не выплаченные. Только это и больше ничего. В противном случае вся система была бы бессмысленна. Любой родственник мог бы перевести деньги на счет заявителя, сказав, что это выплата старого долга или еще что-нибудь.
— Очевидно, да, — сказал Гриффитc, вздыхая.
— Я мог бы тебе рассказать несколько случаев, — продолжал я свою любимую тему. — Чего только люди не делают, чтобы обойти закон! Вот было один раз…
— Слушайте, — оборвал меня Гриффитc, сжимая побелевшие кулаки. — На кой черт мне ваши дурацкие истории? Меня тошнит от вашего отношения ко всему этому делу, как будто для вас это просто отвлеченная задача. Вы что не понимаете, что там внизу девушка? Живой человек, такой же как, мы с вами! Она в опасности, а вы все про инструкции и правила! У вас что, совсем нет чувств?
Он явно был уже на пределе.
— Спокойней! — положил я руку ему на плечо. — Я понимаю, там твоя девушка, и мне действительно жаль. Вчера у меня заявитель умер в больнице, и мне тоже было жаль. С тех пор как приняли Закон об Общественной Значимости, умерло более девяти тысяч человек, которые до 2012 года могли бы быть спасены. И мне их тоже жаль. Но все это делается ради общего блага. И потом нельзя же за всех так переживать. Надо научиться принимать эти вещи, как есть.
В этот момент у фургона затормозила черная легковая автомашина, из нее вышел аккуратно одетый мужчина. Пробравшись через обломки, он подошел к нам.
— Пресса, — объявил он, доставая удостоверение. — Насколько я понимаю, там внизу осталась девушка?
— Правильно, — охотно подтвердил Гриффитc.
Я прекрасно понимал, о чем он думает. Мол, может быть, этот человек через свою газету на что-то повлияет. Может, удастся расшевелить общественные симпатии, поднять шум и выбить что-нибудь вроде правительственной субсидии. Но я отлично знал, что Гриффитc попусту тратит время. Если система поддастся один раз, тут же все выстроятся в очередь — и конец системе.
— Спасибо, — человек из «Нэйшнл Дэйли» закрыл записную книжку и спрятал ее в карман. — Не возражаете, если я вас сфотографирую?
Удивительно вежливый репортер. Он снял расстроенного Гриффитса на фоне каменных обломков.
— Так, хорошо. Как насчет девушки? Руфь? У вас случайно нет ее фото, которое я мог бы использовать?
— Есть. — Гриффитc извлек фотографию и передал ему.
Корреспондент внимательно изучил ее, наклоняя под разными углами, закрывая по очереди разные участки рукой и при этом тихонько насвистывая.
— Да. Ладно, — произнес он, возвращая фото. — Вообще-то я не уверен, что этот материал пойдет. Недостаточно э-э-э… остроты. Нет сюжета.
Голос его потонул в реве неожиданно включенных двигателей. Экскаватор дернулся, наклонился и съехал с платформы на каменистый грунт. Развернулся, скрежеща гусеницами, и пошел вверх по склону. Из кабины на нас молча смотрел Джеф. Работа началась.
В тот день я ушел часов в пять. Гриффитc остался под моросящим дождем, наблюдая, как рабочие налаживают прожектора. На службу заходить не хотелось, и вообще я смертельно устал. Что-то было в этой ситуации — черствость экскаваторщиков, поведение корреспондента, просто отношение всех, включая и меня самого, — что не давало мне покоя весь день, переворачивая все внутри до тех пор, пока я не начал всех ненавидеть. Больше всего себя. Никак не мог избавиться от мысли об этой невзрачной девчонке, заваленной там, под землей.
Ни к чему хорошему это привести не могло. Ощущение, которое иначе как симпатией не назовешь, я старался гнать прочь. Подобные вещи могут стоить мне работы.
Весь следующий день я сидел в своем кабинете и думал о том, как идут дела на шахте. Форбс не появлялся, слава богу. И без его тотальных проверок я чувствовал себя отвратительно. Еще через день, около часа дня я не выдержал. Сказал секретарю, что ухожу, и вышел, не дожидаясь его трескотни о назначенных на вторую половину дня приемах. Сел в машину и поехал к шахте.
Выбираясь из кабины — слава богу, дождя не было — заметил одинокую фигуру Гриффитса на склоне холма, из которого чудовищные челюсти экскаватора уже выгрызли огромный кусок. Гриффитc глядел в яму, дна которой я не мог видеть со своего места. Экскаватор стоял, и вокруг было подозрительно тихо. Работа остановилась, и я подумал, что экскаваторщики решили произвести очередные расходы из графы «разное».
— В чем дело? — спросил я Гриффитса.
Выражение его лица осталось неизменным. Он посмотрел на меня невидящим взглядом и опять уставился на дно ямы.
Рабочие курили, облокотясь на вцепившийся в землю ковш экскаватора. Пока я спускался к ним в яму, они не сводили с меня глаз.
— Неприятности, — коротко сказал один из них, не вынимая изо рта дергающуюся в такт словам сигарету.
— Ну, какие трудности?
Вместо ответа Джеф взял лом и выразительно ударил по земле. Звякнуло. Я наклонился и сгреб мелкие осколки сланца ладонью. Под ними оказался слой сплошного гранита.
Избегая затравленного взгляда Гриффитса, я выбрался из ямы и спустился по склону к машине. Усевшись на сиденье, попытался что-нибудь придумать, но дальше обвинений самому себе дело не шло. Все было моей ошибкой. Я не мог знать, что там будет гранит, но именно я решил обойтись без консультации инспектора, чтобы срезать расходы. Я сделал ошибку, которая будет стоить Руфь Вильерс жизни, если, конечно, она жива до сих пор.
Время шло. Со своего места я видел, как рабочие выбрались из ямы и встали рядом с Гриффитсом на краю, глядя на меня в ожидании решения. Что ж, придется решать. Напряжение последних дней свилось внутри в огненный узел, и внезапно я понял, что меня трясет.
Шахта соединялась временным телефоном с конторой экскаваторщиков в деревне. По телефону я мог своей властью заказать камнедробильную машину и рабочих. Затем останется лишь задержать платежное требование, когда мне его передадут, и к тому времени, когда все откроется, Руфь Вильерс уже спасут.
