Когда Элизабет принесла ему завтрак, она критически оглядела его, поставила поднос и подошла к одному из шкафов. Затем, достав маленькую спортивную куртку и пару вельветовых шорт, она спросила:
– Ты не хочешь переодеться, дорогой? В этом тебе будет удобнее.
Фримен молча покачал головой, он старался как можно меньше использовать свой голос, который превратился в ноющий дискант. Однако когда Элизабет ушла, он сбросил тяжелый халат и надел оставленные ею вещи.
Подавив сомнения, он стал раздумывать над тем, как добраться до врача, не прибегая к помощи телефона, находившегося внизу. До сих пор ему удавалось не вызывать подозрений у жены, но теперь надежды на благополучный исход развеялись: он едва доставал головой до пояса. Если она увидит его во весь рост, она может от потрясения умереть на месте.
К счастью, Элизабет надолго оставляла его одного. Как-то раз, после ленча, двое мужчин на фургоне доставили из универмага голубую кроватку и детский манеж, но Фримен решил притвориться, будто спит, пока они не уедут. Несмотря на снедающее его беспокойство, он легко заснул – теперь Фримен часто чувствовал усталость после еды – а проснувшись через два часа, обнаружил, что Элизабет застелила кроватку и спрятала голубые одеяла и подушку в пластиковый пакет.
Еще он заметил белый кожаный ремешок – чтобы ребенок не вывалился из кроватки, – пристегнутый к прутьям.
На следующее утро Фримен решил сбежать. Он весил всего лишь три стоуна и один фунт, а одежда, которую ему вчера дала Элизабет, оказалась велика на три размера, штаны едва держались на тонкой талии. В зеркале ванной Фримен увидел маленького мальчика, глядящего на него широко раскрытыми глазами. Он вспомнил свои фотографии из далекого детства.
После завтрака, когда Элизабет вышла в сад, он спустился вниз. В окно он увидел, как жена открыла мусорный ящик и засунула туда костюм и черные кожаные туфли, в которых он ходил на работу.
Фримен некоторое время стоял, беспомощно размахивая руками, а потом поспешил вернуться в свою комнату. Подниматься наверх по огромным ступенькам оказалось намного труднее, чем он себе представлял. Поэтому он так устал, что не смог даже залезть в кровать – просто стоял, прислонившись к ней, и тяжело дышал. Если даже и удастся попасть в больницу, как без помощи Элизабет, которая могла бы подтвердить его слова, он убедит врачей в том, что говорит правду?
По счастью, он продолжал мыслить как взрослый человек. Дайте ему бумагу и карандаш, и он сумеет продемонстрировать свой зрелый ум и знание социальных законов, которыми не обладает ни один вундеркинд.
Значит, первым делом необходимо добраться до больницы, а если не получится, то до полицейского участка. Да и вообще, достаточно попасть на ближайшую центральную улицу – четырехлетнего ребенка, разгуливающего в одиночку, сразу остановит какой-нибудь постовой.
Он услышал, как по лестнице поднимается Элизабет с бельевой корзинкой, поскрипывающей в руках. Фримен попытался забраться в постель, но смог только стащить на себя простыню. Когда Элизабет открыла дверь, он забежал за кровать, чтобы спрятать свое маленькое тело, а подбородок положил на постель.
Элизабет остановилась, глядя на маленькое пухлое личико. Мгновение они смотрели друг на друга; у Фримена отчаянно колотилось сердце, пока он мучительно размышлял о том, почему жена не замечает происходящих в нем перемен. Но она только улыбнулась и прошла в ванну.
Опираясь на тумбочку у кровати, он наконец забрался в постель и отвернулся от двери в ванную. На обратном пути Элизабет наклонилась над ним, поправила одеяло и выскользнула из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Остаток дня Фримен ждал подходящей возможности для побега, но Элизабет постоянно что-то делала около его спальни, а вечером, прежде чем он успел хоть что-нибудь предпринять, его сморил сон. Спал он крепко, и ему ничего не снилось.
Проснулся Фримен в огромной белой комнате. Голубой свет заливал высокие стены, на которых резвились гигантские фигуры животных. Оглядевшись, он понял, что по-прежнему находится в детской. На нем была пижама в горошек (выходит, Элизабет переодела его, пока он спал?), но и она казалась слишком большой для его съежившихся ручек и ножек.
Крошечный халатик лежал в ногах кровати, на полу стояла пара шлепанцев. Фримен слез с кровати и надел халат и шлепанцы. Его качало. Дверь была закрыта, но он придвинул стул, забрался на него и повернул ручку, сжав ее двумя маленькими кулачками.
На лестничной площадке он остановился, прислушиваясь к звукам, доносящимся из кухни. Элизабет что-то там делала, тихонько напевая. Фримен начал осторожно спускаться, наблюдая за женой сквозь перила. Она стояла у плиты, практически закрывая ее широкой спиной, и разогревала какую-то молочную смесь. Фримен подождал, пока она отвернется к раковине, и проскочил мимо кухни в прихожую. Толстые подошвы тапочек заглушали его шаги.
Оказавшись в саду, он сразу бросился бежать. Ему с трудом удалось открыть тяжелые ворота. Когда он возился с задвижкой, проходившая мимо женщина средних лет остановилась и посмотрела на него сверху вниз, а потом, нахмурившись, перевела взгляд на окна дома.
Фримен сделал вид, что возвращается обратно в дом, надеясь, что Элизабет еще не заметила его исчезновения. Когда женщина пошла дальше, он открыл ворота и побежал по улице в сторону торгового центра.
И неожиданно попал в огромный мир. Двухэтажные дома уходили в небо, точно стены каньона, конец улицы в ста ярдах впереди терялся далеко за горизонтом. Камни на мостовой оказались массивными и неровными, а кроны гигантских сикомор и вовсе было невозможно разглядеть. Ехавший навстречу ему автомобиль притормозил, а потом помчался дальше.
Фримену оставалось пройти пятьдесят ярдов до угла, когда он споткнулся об один из камней на мостовой и вынужден был остановиться. Задыхаясь, он прислонился к дереву, от усталости у него подкашивались ноги.
Он услышал, как открылись ворота, и через плечо увидел Элизабет, оглядывающую улицу. Фримен быстро спрятался за дерево, дождался, пока она вернулась в дом и только после этого зашагал дальше.
Вдруг откуда-то с неба опустилась здоровенная рука, подхватила его и подняла в воздух. Вскрикнув от удивления, он поднял голову и узнал мистера Саймондса, своего банковского менеджера.
– Вы что-то рано поднялись сегодня, молодой человек, – сказал Саймондс и, крепко держа Фримена за руку, поставил его на землю.
Его машина стояла рядом, у тротуара. Оставив двигатель включенным, он повел Фримена обратно по улице.
– Ну, давай-ка посмотрим, где ты живешь. Фримен попытался вырваться, отчаянно дергал руку, но Саймондс не обращал никакого внимания на его попытки освободиться.
