А если добавить к этому изящество манер, бойкую речь и глубокий ум, будет понятно, почему, невзирая на своё скромное происхождение, Альд стал самым известным и желанным кавалером в наших краях.
Я к тому времени успешно сдал экзамен на лейтенантский патент и должен был получить место в личной гвардии самого губернатора. Успех для младшего сына из третьестепенного баронского рода немалый. Отец был горд и счастлив честью, которой я добился для фамилии Вардежей.
Оставалось лишь подобрать для меня секретаря и оруженосца, ибо появиться при губернаторском дворе без собственной свиты было бы верхом неприличия.
В секретари отец выбрал одного из замковых писцов. Сейчас я не вспомню ни имени его, ни внешности, настолько он был бесцветным и безличностным. Но с секретарскими обязанностями справлялся неплохо.
Оруженосцем, по настоянию моей матушки, был назначен Альд. Отец возмущался, говорил, что к губернатору я должен ехать с кем-нибудь из многочисленных двоюродных братьев, а не с плебейским отродьем, но мать была непреклонна. «Пока рядом с Николасом есть Альд, я могу быть уверена, что ничего плохого с нашим сыном не случится». Аргумент, если разобраться, обидный, но тогда я уже не обращал внимания на подобные мелочи. Гораздо важнее было то, что в главный город губернии я поеду вместе с лучшим своим другом.
О том, что Альд назначен на должность оруженосца, отец сообщил ему сам. И даже говорил с ним почти как с дворянином.
Однако в ответ, вместо ожидаемой почтительной благодарности, услышал вежливый, но твёрдый отказ.
— Альд, — растерялся я, — почему?
— Если бы вы, господин баронет, или ваш отец попросили бы меня стать оруженосцем, я согласился бы сразу. А так ответ может быть только один — нет.
Я вспыхнул от обиды. Альд никогда ещё не говорил мне «вы» и, тем более, не называл «господином баронетом», — как будто совсем чужого и далёкого.
— Какая тебе разница, — закричал я, — если ты всё равно бы согласился?
— Разница в уважении, — спокойно ответил Альд. — И в его отсутствии.
Отец скользнул по нему холодным взглядом и вызвал дежуривших в коридоре лакеев.
— Полсотни плетей этому щенку, — приказал отец. — Чтобы уразумел, как должно холопу уважать своего хозяина.
— Господин мой и отец, умоляю вас о прощении, — метнулся я к барону.
Он посмотрел на Альда. Тот отрицательно качнул головой.
— Сотня плетей, — приказал отец.
Альд, ни слова не говоря, вышел из кабинета. Я рванулся за ним. Отец схватил меня за плечо.
— Ещё одно лишнее слово или движение, — сказал он, — и сотня ударов превратится в полторы.
Я замер. Я отдал господину барону самый почтительнейший поклон, на который только был способен, я с внимательным видом слушал вся ту невыносимую чушь, которую он говорил два часа кряду — о прославлении герба Вардежей, о губернаторском дворе, о перспективах найти там выгодную невесту…
«Нужно немедленно сварить бальзам, — думал я. — Но есть ли в замковой аптеке все необходимые ингредиенты?»
Рецепт этого чудодейственного зелья во время последней пограничной войны подарил рыцарю из рода Вардежей один знаменитый целитель, — в благодарность за спасённую в бою жизнь. Бальзам не только превосходно снимает боль, но и за сутки заживляет раны так, что на коже не остаётся шрамов.
«Надо сейчас же послать нарочного за Мадлен. Гордость не позволит Альду принять из рук баронского сынка даже кружку воды, не говоря уже об исцелении. Но он не решится обидеть юную девушку, отвергая её заботу».
Мадлен, одной из моих многочисленных бедных родственниц, было шестнадцать лет, она славилась красотой и ласковым, кротким нравом. Альд может сколько угодно дерзить и перечить грозному барону, но такую нежную пташку как Мадлен будет слушаться беспрекословно.
Наконец пытка отеческими наставлениями закончилась. Я поклонился барону и вышел из кабинета. В коридоре ждала матушка. Оказалось, она уже сварила бальзам и велела привезти Мадлен.
Я поблагодарил баронессу за понимание и ушёл в часовню. Я не мог больше никого видеть, даже мать. Я молил господа об откровении. Я хотел знать, чем же я настолько плох и мерзостен, что даже плеть предпочтительнее моего общества.
Но небеса молчали. Они всегда глухи к нашим мольбам и вопросам. Поэтому я ушёл из часовни в сад, его восточную часть, где росли вишни. Я собирал ароматные алые ягоды и думал о том, что Альду нравится вишнёвый морс и что Мадлен наверняка уговорит его сделать хотя бы глоток своего любимого напитка. Ведь он не будет знать, что к ягодам прикасались мои руки…
Я срывал только самые спелые и красивые вишни, я перебирал в памяти различные рецепты морсов и старательно отгонял мысли о том, что может случиться дальше.
А дальше случилось то, что и должно было случиться — Альд и Мадлен влюбились друг в друга. Ситуация оказалась вдвойне приятной, потому что ни я, ни матушка такого итога, несмотря на всю его неизбежность, никак не ждали и тем более не планировали.
Семейство Вардежей было в ярости. А я — счастлив. Ведь по законам империи, если род невесты знатнее, чем род жениха, то супруг обязан взять фамилию жены и войти в её семью. Так что Альд будет Вардежем. Моим братом.
Я напрасно боялся разрыва нашей дружбы. Альд простил мне не только плети, но и то, что я попытался распорядиться его судьбой, не спросив согласия самого Альда.
В те годы он умел прощать. Правда, тогда я провинился и на десятую часть не столь тяжко, как сейчас…
+ + +
Уличный шум отвлёк меня от воспоминаний.
— Что случилось? — спросил я трактирную подавальщицу.
— Инфант запретил чествовать его шествиями и молебнами, — ответила девушка. — Он приказал вспомнить древний обычай нашего города и устроить Состязание Мастеров. Победители будут получать Алые Грамоты из рук самого инфанта.
Я улыбнулся. Альд знает толк в празднествах и никогда не променяет подлинное веселье на холодную скуку церемониала.
— Говорят, — продолжила подавальщица, — что инфант хочет вернуть столицу из этого скучного Маргона обратно в Камис. И что император не против такого решения.
— Принеси мне ещё вина, красавица, — сказал я подавальщице. — И ваш замечательный пирог с мясом. У столь лакомого блюда есть немалые основания занять призовое место в Состязании кулинаров.
— О да, молодой господин! Я хозяину так и сказала: «Почтенный Бертран, вы обязательно должны принять участие в Состязании. До каких пор ваш трактир будет прозябать в таком ничтожестве? А победа в Состязании пирожников и вас прославит, и привлечёт в заведение множество богатых клиентов».
